***
В доме было тепло. Я смотрел в замёрзшее окно и думал о надвигающейся зиме. На моём столе лежала раскрытая книга с уже пожелтевшими и немного запачканными листами. Я пил крепкий чай и пытался дочитать необходимый мне материал. Однако в голову, кроме мыслей о зиме и снеге, ничего не шло.
Взял книгу в руки и полистал. Неожиданно на стол упала небольшая фотография, на которой был я. Фото было сделано лет пять тому назад. Требовали на работе. На снимке я был хмурый, немного сутулый и задумчивый. Помню, приболел тогда. Овальное лицо казалось слишком бледным и продолговатым, а большие карие глаза печальными. Но в целом я нисколько не изменился. Всё такой же кудрявый с широким лбом, немного курносым носом и пухлыми губами. Я вздохнул и положил фото обратно. Оно напомнило мне о прошлой жизни.
Так вышло, что моя биологическая мать с юных лет увлеклась пьянством. Ребёнком я был незапланированным, поэтому она быстро отдала меня в детский дом. Отца своего до сих пор не знаю.
В детском доме я прожил три года, после опеку надо мной взяла Антипова Антонина Васильевна, которую я и считаю настоящей матерью. На тот момент ей было около сорока. Сумев договориться с соцопекой, она забрала меня к себе в деревню. То время я помню смутно, но Антонина Васильевна рассказывала мне, что она сразу нашла ко мне подход. Вскоре я стал называть её мамой.
Мама держала хозяйство и торговала мясом на городском рынке. Поэтому каждое утро она оставляла меня за главного, а сама ехала работать. Она так и не вышла замуж. Говорила, что не нашёлся тот самый.
Теперь же всё изменилось: скотину мы не держали уже давно, а в огороде я сажал только картошку.
В нашем доме было три комнаты: кухня, зал и спальня. С детства спальня была в полном моём распоряжении. Это был мой уголок, где я мог побыть наедине с собой и своими мыслями. Ведь творческому человеку необходима тишина и личное пространство. К маме же всегда приходили гости: соседки, подруги, старые знакомые, в деревне её все знали, уважали и любили.
Я вздохнул, поднялся со своего места и направился в коридор. По привычке глянул в зеркало и провёл рукой по непослушным каштановым волосам. Набросил на себя шубу, надел шапку и, нырнув в валенки, вышел на улицу.
Снег кружился юлой, и этот лихой вихрь будто мечтал унести куда-то далеко… Я зашагал по деревне, оставляя за собой следы на снегу. Белый ковёр слегка поскрипывал подо мной. На тёмном небе полумесяц светился как-то тускло и уныло.
