«Пей, Подарок» – похлопал я коня по лоснящемуся боку. Он фыркнул и ковырнул копытом белый снег, обнажая бурую кромку проруби. Из-под тонкого льда на меня глянуло распухшее лицо утопленника. От неожиданности я отпрянул и поскользнулся. Конь испугался и ударил копытом, выворачивая кровавую кашу.
«Надо бы сказать мужикам чтоб достали да схоронили. Не пойму чей он. Столько лет уже прошло, как я ушел из дома, шесть или восемь?» – разговаривал я с конем стараясь его успокоить.
Мертвая тишина накрыла меня еще на подходе к родной деревне, только ветер изредка бил по ставням и скрипел распахнутыми дверями. Не дышали печи, только вороны оглушительно вскрикивали на стоящем в поле одиноком дереве.
Во дворах было пусто. Ни людей, ни животины. Дома вычищены, что не унесли бросили тут же. в застывшие кровавые лужи. Вскочив на коня, я бросился к родному дому.
Вывороченные двери сиротливо весели на одной петле. Икона с отпечатком сапога, валялась на полу, вместе с опрокинутой лампадкой. Я помнил, как мать гордилась своим «Спасителем». Заказала художнику на вырученные в городе деньги и даже показывала ее местному священнику.
Капли крови тянулись от центра комнаты по лебяжьему пуху из вспоротых подушек и терялись во дворе. В ворохе вещей, я нашел подаренную матери свистульку и убрал в карман. Хранила – значит ждала.
Я не мог понять на что бандиты позарились, грабя моих родных. Сколько я себя помнил, жили мы бедно. Отец гордился срубленным домом, лошадью и коровой. Обязательно были куры. Пахали. Этого как раз хватало прокормить пять ртов: братьев и сестер. Отец был охотником – бил пушнину и нас учил. Мать ходила в тайгу за грибами и ягодами. Голода не знали, но и зажиточными никогда не были.
Я пошел по домам. Везде одна и та же картина, лишь у бабки Прасковьи подперто с наружи. Постучав и, не получив ответа, вошел в дом. В углу за занавеской кто-то заворочался. Хозяйка совсем стала старая. Я подошел к ней в надежде узнать, что здесь произошло и где все, но она лишь плюнула мне в лицо и отвернулась.
Кто-то кормил парализованную старуху, печь топил. Осталось лишь их дождаться. Скрип двери и шаги разбудили меня. В ожидании хозяев я сам и не заметил, как уснул.
Предо мной стояла девчушка лет восьми с узелком в руках. Увидев меня, она бросила свою ношу и юркнула в дверной проем, я даже не успел поинтересоваться о том, куда пропали остальные.
