25 мая 2017
Фил сидел на последнем этаже недостройки недалеко от Артёмова дома, бесстрашно болтая ногами в воздухе. Пустырь под ногами порос желтоватой высокой травой, сигаретными пачками и пустыми бутылками – субботники на эту территорию не распространялись. Фил усмехнулся, пятернёй откидывая назад светлые волосы, мокрые, они тяжёлой шапкой давили на и так гудящую голову и неприятно липли к лицу. Майский дождь лил как из ведра, щедро полоща футболку с пятнами грязи и сбитые в кровь костяшки. Под потоком ледяной воды тупая пульсация в руках прекращалась, становилось чуть легче.
Буквально полчаса назад Фил опять подрался со своим главным врагом, Ильёй Муромцевым, и его другом. «Каким, блин, ещё другом? – тут же одёрнул себя. – У таких, как Муромцев, друзей быть не может. Единственную подругу – и ту предал!» Фил вспомнил смазливую морду десятиклассника с хитрым прищуром и выбритыми висками и почувствовал непреодолимое отвращение во всём теле. Он уже толком не мог вспомнить, из-за чего подрался: то ли из-за сигарет, то ли из-за места для отдыха, то ли из-за оскорблений в его сторону. Фил помнил лишь нахлынувшую волну жара, которая словно бы отключила сознание на пару минут. За это время он успел содрать кожу на костяшках, окунуть десятиклассника в землю, раскидать двоих сверстников по сторонам и врезать Илье в солнечное сплетение. Ну и получить рассечение брови и удар ногой в грудь, выбивающий воздух из лёгких.
«Мне капздец!» – Фил судорожно вздохнул, набирая в ладони ледяной воды. Пальцы старательно скользили вокруг костяшек, смывая кровь с кожи и грязь из ран. Быстрым взмахом Фил брезгливо стряхнул тяжёлые капли с пальцев и задрал голову.
Дождь внезапно стал реже и из бесконечного потока воды, бьющего словно из прорвавшейся трубы, превратился в мелкий и неприятно колючий. Однако рваное полотно серо-лиловых туч, кажется, не планировало сдвигаться ни на миллиметр. «Второй заход будет…» – разочарованно вздохнул Фил и, неприязненно передёрнув плечами, коснулся сенсорного экрана часов. С Артёмом они договорились встретиться в шесть. Сейчас же часы показывали 17:45. Фил взъерошил волосы и бессмысленно взглянул на заученные за пять лет городские пейзажи за пустырём, размышляя.
Он уже давно достиг края, и директор не раз намекал, что Филиппу Шаховскому в силу своего характера трудно соблюдать правила лицея и усваивать учебные дисциплины (впрочем, связи между характером и хорошей учёбой Фил в упор не видел). И всё бы ничего, если бы не мать, чуть ли не до истерики мечтающая видеть сына отличником, а то и – боже упаси – доктором наук. «И всё из-за Муромцева! И этой его тусовки идиотской!» – руки сжались в кулаки, и тут же в плечо стрельнула тупая боль. Кажется, один удар всё же лёг не очень удачно.
