Мягкое касание пальцев его щеки, заставило Вейлина запнуться, и строчки на мгновение вылетели из головы. Он вновь попытался сосредоточиться на словах.
– И песнь свою мы пропоём,
Как два стрижа над синей бездной,
Бросаясь вниз ветрам назло,
Свободою дышать мы будем, – прошептал он, неотрывно глядя на ягодно-красные губы девушки.
– Как мило, Вейлин, – сказала Мата, крутя в пальцах веточку акации.
Мило. Ничего на свете не было милее, чем её голос. Ничего не было нежнее, чем её кожа. Ничего не было яснее, чем её взгляд.
С улицы донёсся шум – это шли гурьбой моряки и торговцы, вернувшиеся из долгого плавания. Они громко приветствовали соплеменников, смеялись, пели песни, разбрасывали монеты, на звон которых слеталась, как стайка воробьёв, детвора.
Выглянув из-за ветвей, Мата ойкнула и схватила Вейлина за руку.
– Не может быть, Мак Конн уже вернулся, – заверещала она, глядя, как её отец, стоя возле дома, разговаривает с высоким мужчиной, одетым в шерстяной плащ до самой земли, украшенный золотой брошью. В руке мужчина держит свёрток, а из-под плаща, будто нарочно, выглядывает чёрный с золотой вышивкой мешочек.
Мата взяла лицо Вейлина в прохладные ладони.
– Отец обещался выдать меня замуж за Мак Конна, как только тот вернётся. Она всхлипнула. Вейлина охватил огонь, и был он жарче, чем жертвенный костёр.
– Давай убежим, Мата, – выпалил он.
– Мы не успеем. Отец может всё устроить завтра.
– Убежим на рассвете, – прошептал Вейлин, взяв в руки её тонкие пальцы, – до шестого дня луны. Иначе жрец заставит меня быть на жертвоприношении, – от мысли об этом у него свело желудок. – Встретимся с первыми лучами солнца на окраине за последним поворотом направо, двинемся через лес, переночуем в селении, а дальше – в город. Там мы поженимся и будем жить вдвоём.
Вейлин чётко представил себе картинку с маленьким домиком на окраине города. На крыльце стоит Мата в простом длинном платье. Ветер треплет её волосы цвета солнца. В загоне бродят, как белоснежные облака, кудрявые овцы, а дальше начинаются зелёные луга и тянутся до самого горизонта.
Мата, наверное, представила такую же картинку, потому что всем телом задрожала, её блестящий взгляд заметался по лицу Вейлина, по окружающим их ветвям акации.
– Я люблю тебя, – сказала она тихо и поцеловала его в щёку. – А теперь иди, увидимся на рассвете.
