Читать Маковое море - Амитав Гош

Видение парусника возникло в самый обычный день, но Дити тотчас угадала в нем судьбоносный знак, ибо этакой махины не видала даже во сне – да и откуда, коли живешь в Северном Бихаре, что в четырех сотнях миль от морского побережья? Деревня ее притулилась в глубине субконтинента, и до океана, темной пропасти под названием Калапани, Черная Вода, в которой исчезает святой Ганг, было немыслимо далеко, словно до преисподней.

В тот год маки удивительно долго не сбрасывали лепестки, хотя зима уже иссякала; от самого Бенареса речные берега были укутаны толстыми покрывалами из белых цветов, отчего казалось, будто долгие мили Ганг несет свои воды меж двух ледников. Точно снега Гималаев спустились на равнины, чтобы дождаться прихода Холи[1] с его весенним разноцветьем.

Деревня ютилась на окраине Гхазипура, что милях в пятидесяти к востоку от Бенареса. Как и все крестьяне, Дити беспокоилась из-за припозднившихся маков; в тот день она встала рано и привычно захлопотала по хозяйству: приготовила мужу Хукам Сингху выстиранные дхоти и камизу[2], собрала узелок с обедом – лепешки роти[3] и соленья. Потом на секунду заглянула в молельню; позже она искупается и переоденется и уж тогда совершит надлежащую пуджу[4] с цветами и подношениями, а пока, все еще в ночном сари, на пороге лишь преклонила колени, молитвенно сложив руки.

Вскоре скрип колес возвестил о прибытии запряженной волами повозки, которая доставляла Хукам Сингха на гхазипурскую фабрику. Три мили не бог весть какая даль, однако и они непосильны для раненой ноги бывшего сипая британского полка. Впрочем, увечье костылей не требовало, и до повозки Хукам Сингх добирался сам. Дити шла следом, а затем вручала мужу обеденный узелок и флягу с водой.

Возчик, здоровяк Калуа, даже не пытался помочь седоку и лишь отворачивал лицо: Хукам Сингх из высшей касты раджпутов, ему негоже лицезреть физиономию представителя касты кожемяк, дабы не испоганить себе весь грядущий день. Умостившись на задке, сипай-ветеран сидел лицом к дороге, а узелок держал на коленях, чтобы не дай бог не коснуться кучерского барахла. Так они и ехали на скрипучей повозке до самого Гхазипура – вполне дружески беседовали, но друг на друга не смотрели.