Читать Любовный канон - Наталия Соколовская

Мне захотелось поговорить с тобой о любви.

Е.Шварц. Обыкновенное чудо

Канон – 1.– правило; 2.– музыкальная форма, в которой основная мелодия сопровождается подобными ей, вступившими позже.

Словарь

Сначала был миф.

Миф был о Медее.

Имя это удивительно шло к ней, маленькой и пылкой. Оно было крепким, как горы Колхиды, и огненно-медным, как ее закаты.

В моем городе Медея оказалась очень просто: сбежала из дома, со своего колхидского побережья, перемахнула через свои колхидские горы, и все тут. Ничего ей, почти богине, это не стоило.

Она была на десять лет старше меня и давно была замужем. Не за Ясоном, конечно, а за простым смертным Пашей. И было у нее два сына, это были общие их с Пашей, но как бы только ее дети.

Однако раньше, задолго до Паши и рождения сыновей, Медея встретила своего Ясона, рыжеволосого и голубоглазого. Когда он шел по улице, женщины оборачивались ему вслед, так он был красив. И Медея влюбилась в него, и ничему другому, кроме этой любви, места в ее сердце не осталось. Так обычно и бывает с богинями, пусть и бывшими.

Но, собственно, на что Медея могла надеяться? Он смотрел на нее, как на маленькое дикое растение, не более. А она часами простаивала под его окнами, рискуя пустить корни прямо в серый городской асфальт, с нее бы сталось.

Бело-желтую церковь возле дома Ясона она сравнивала с лилией на ладони Господа. Кто знает, что ей могло еще померещиться там, в темноте, на скудно освещенной ленинградской улице. Она так и говорила спустя много лет, складывая горсточкой ладошку и удивленно заглядывая внутрь: «Как лилия…»

Ясон был правнуком Эола, и рыдающие звуки его арфы сводили Медею с ума. У этого Ясона была своя жизнь, а нездешние, пылкие и глубокие интонации Медеиной речи он слушал, как слушают морскую раковину: склоняя к плечу голову и улыбаясь чему-то своему. Ясону нравился шум Понта Эвксинского, и уже за одно это Медея была ему благодарна.

Изредка она приходила к нему домой, в его коммуналку, на его половину комнаты. Он усаживал ее в кресло, вполоборота к зеркальной двери старого шкафа, а сам садился напротив и любовался ее нежным и одновременно воинственным профилем, благородным, как старинная камея. Он слушал ее хрипловатый, богатый обертонами голос и думал, что слышит морской прибой у берегов Колхиды.

Однажды Медея не выдержала и вскрыла себе вены. Ведь надо же было как-то дать выход любви. Она сделала это легко, будто делала подобное каждый день и ей не привыкать. Ведь, в конце концов, она была Медея.