Читать Пенелопиада - Маргарет Этвуд

Посвящается моей семье

Как ты блажен, Одиссей многохитрый,

     рожденный Лаэртом!

Ты жену приобрел

     добродетели самой высокой ‹…›

Да! Между смертными

     слава ее добродетели вечно

Будет сиять на земле.

     И на полные прелести песни

О Пенелопе разумной

     певцов вдохновят олимпийцы.

Одиссея, XXIV, 192-198

Так он сказал и, канат корабля

     черноносого взявши,

Через сарай тот канат перебросил,

     к столбу привязавши.

После вздернул их вверх,

     чтоб ногами земли не касались. ‹…›

И под петлями сетей

     ужасный покой их встречает, —

Так на канате они

     голова с головою повисли

С жавшими шею петлями,

     чтоб умерли жалкою смертью.

Ноги подергались их,

     но не долго, всего лишь мгновенье[1].

Одиссея, XXII, 465-473

Теперь, когда я умерла, я знаю все. Я мечтала, что смогу так сказать, но и это мое желание не сбылось, как и многие-многие другие. Несколько ничтожных фактов – вот и все, что я узнала нового. Что и говорить, любопытство утолено, да цена высоковата.

С тех пор как я умерла – стала такой, как теперь: бескостной, безгубой, безгрудой, – я узнала кое-что, о чем предпочла бы не знать, как бывает, когда подслушиваешь под окном или вскрываешь чужие письма. А вы хотели бы читать мысли? Не советую.

Сюда, под землю, каждый приходит с мешком, вроде тех мехов, куда упрятывали ветра, только наши мешки набиты словами: словами, что ты высказал сам; словами, что ты услышал; словами, что были сказаны о тебе. У одних мешки тощие, у других – огромные; мой не так уж и мал, хотя слова в нем большей частью – о моем знаменитом супруге. «Как он водил ее за нос!» – говорят одни. Да, это он умел – водить людей за нос. «И все сошло ему с рук!» Верно, он и это умел – выходить сухим из воды.

Как ему удавалось внушать доверие! Многие верили, что его версия событий и есть истинная – ну, плюс-минус парочка трупов, прекрасных соблазнительниц и одноглазых чудищ. Даже я ему верила – временами. Я знала, что он каверзник и враль, но думала, что уж меня-то он избавит от своих врак и каверз. Или я не хранила ему верность? Или я не ждала столько лет, отвергая все – почти неодолимые – соблазны? И во что я превратилась, когда эта его официальная версия получила признание? В назидательную легенду! В розгу, чтобы учить других женщин! Отчего те не способны на такую преданность, такую надежность, такое самопожертвование, как я? Вот о чем запели все в один голос – все эти рапсоды и сказители. «Не надо мне подражать!» – пытаюсь я докричаться до вас – да, до вас, слышите? Но, когда я силюсь это выкрикнуть, слышно лишь уханье совы.