Читать Последнее путешествие. Повесть - Федор Метлицкий

«Срок на земле сто лет… Почему природа остановилась на этом

числе, а не на другом, хотя их

бессчетное множество…».

Б. Паскаль

Он ощутил тяжесть взлета, заложило уши, все тело сжимается в сиденье, и лишь бедным ногам хорошо – ходить, передвигая ими, было тяжело.

Невидимые пассажиры спрятаны за высокими заборами спинок кресел, и он не знает, что они переживают. Это в основном разношерстный командировочный люд – едут на смежные предприятия, в геологические экспедиции, и просто так, в поисках новых мест, или на родину.

В брюхе самолета зудит. Дима на миг падал в невесомость, словно в яму. Ему казалось, что он постоянно чувствовал хрупкость своего существования. Насколько хрупка жизнь, хрупко все человечество! Но что нас держит? Какая конструкция, какой керосин?

К нему возвращалось идиотское состояние новизны, надежды навсегда. Да, я одинок, теперь уже без жены, что окутывала меня своей тревогой. Но что это за удивительная аура, держащая меня в новом состоянии?

Всю жизнь он прожил в иллюзиях, только они воскрешали его душу. Это как дыхание. Когда выдыхаешь, полностью, то все равно нет сомнения, что снова наберешь полную грудь воздуха.

Но разве не иллюзии бессмертия, полета в колокольные выси судьбы составляют полнокровную жизнь всех людей? Без них оставалось бы только ожидать смерти.

Наши представления обо всей истории – некая аура легенд и мифов вокруг истлевшего. Примерно, как в стихотворении поэта прошлого В. Брюсова:

Великое вблизи неуловимо,

Лишь издали торжественно оно.

Мы все проходим пред великим мимо,

И видим лишь случайное зерно.

Оставшаяся косточка от грязного отшельника, которого назвали святым, упрятана в драгоценную шкатулку и стала сакральной. Особенно поражает, как делают легендами так называемых великих людей, принесших столько бед и потрясений, которые повлияли на столетия. Египетские фараоны, в своем узком кругу кровосмешения, при жизни были обожествлены. Но в то же время археология открыла нам черепки с рисунками, обнажившими такие прекрасные порывы древнего духа, что возникают мысли о бессмертии. Юлий Цезарь был жестоким завоевателем и узурпатором власти, за что и погиб от таких же, как он. Но он вошел в плоть истории, даже в календарь. Наполеон в своей прославленной треуголке волшебно отмыт от его злоупотреблений легендой о величии кумира, потрясшего эпоху.