Читать 5 дней и 72 метра - Юрий Смородников

1

Кожанов, ложись! – крикнул Федя и тут же уколол меня своим острым костлявым плечом. Мы оба повалились в грязь.

«Хорошо, что обстрел начался с утра», – подумал я. Теплые солнечные лучи еще не добрались до земли, поэтому грязь была холодной и твердой, местами покрыта коркой льда. Где-то рядом громыхнуло. Я почувствовал, как ошметки земли, камней и промерзшей древесины осыпают нас с Федей. Затем громыхнуло еще, уже дальше. Федька захрипел (совсем недавно он очень серьезно разболелся, его уже собирались выслать в тыл лечиться, но он уболтал командира и Фельдшера дать ему еще времени, и сейчас уже почти победил болезнь, а вот голос никак не возвращался):

– Глубоко, гады, ух глубоко бьют!

Тут на меня упало что-то тяжелое. Я отнял руки от ушей и ощупал знакомую грубую ткань: кто-то из наших! Но открыть глаза и осмотреться побоялся. Я всегда поднимал голову последним после обстрела. И не зря. Временное затишье сменилось градом рвущих землю снарядов. Федя едва различимо продолжал хрипеть:

– Глубоко! Сволочи!

Наконец все затихло. Звенящей тишины было мало, чтобы делать какие-то выводы, она бывала обманчива. А вот Федя редко ошибался, я почувствовал, как он зашевелился. Я открыл глаза. Федя, выпрямившийся в полный рост, подсвечивающийся светом нарождающейся зари, мог показаться настоящим гигантом. Худым и сутуловатым, но гигантом. А ты пойди найди здесь не худого. Если только какой-нибудь щекастый генерал приедет с проверкой. Федя отрывистыми движениями стряхивал с себя шелуху. Только теперь я заметил, что нас забросало землей по самые плечи. Тут и там из окопов высовывались головы. Старики давно уже обрели некое чутье: они точно знали, когда упал последний снаряд и можно подниматься.

Я тоже встал и начал отряхиваться, но тут вспомнил про свою страшную находку. Кинулся руками разгребать землю. Вот показался сапог. Федя сразу все понял и присоединился ко мне. Мы быстро отрыли Модного, точнее, его тело. Крупный осколок пробил ему грудь. Он, судя по окровавленному рту, попытался вдохнуть, но легких у него уже не было.

– Быстрая смерть, – заключил Федя.

В учебке я, быть может, еще удивился бы такому цинизму, но сейчас понимал: лучших слов, чтобы описать происходящее, не подобрать. Бывает ведь и по-другому, бывает, зацепит тебя… Знаете, я даже описывать это не буду. Гадко это все, да и не стоит вспоминать. И знать тем, кто не видел, не стоит.