Читать Тартарары - Алексей Евстафьев

Любая безмозглая голова принадлежит не тому, кто носит её на своих плечах, а тому, кого можно назвать коллекционером дурацких историй. Он же и управляет этой головой исключительно нахально и в свою корыстную пользу. Не придавая значения ни возможному вселенскому конфузу, ни повышенной ярости от любителей благочестивых сентенций, даже презирая своих критиков и ворошителей гуманистических идеалов, он справедливо обвиняет большую часть человечества в лукавстве. Коллекционер настолько увлечён смешением реалий и универсалий, что остановить его может только звонок из поднебесной. Да и то не сразу.

У каждого должно быть такое воспоминание, когда за тобой кто-то гонится, а ты улепётываешь, сверкая пятками и ощущая, что вот-вот задохнёшься от перенапряжения, что чуть ли не конец всей жизни близок, и вот уже нет сил бежать, и ты резко тормозишь, выговаривая, что теперь-то вгрызёшься зубами в глотку врага, оборачиваешься… А позади тебя никого и нет!.. уже давно за тобой никто не гонится!..

Герой нашего повествования испытывал очередной приступ благодушия и не был склонен к мистическим философствованиям, а потому шествовал по ночной, лениво петляющей тропинке липовой аллеи самонадеянно, вызывающе игриво и примурлыкивая навязчивый мотивчик. Зацепившись ногой за непредвиденную корягу, он зачем-то попытался мастерски отпрыгнуть прочь, даже взлететь шустрым воробышком, но не сохранил равновесия и свалился кубарем в придорожные кусты, имеющие запах перебродившего можжевельника. Уже в кустах он продолжил дрыгать ногами, удостоверяя себя, что всё-таки не лишён дарования попрыгать, и крепко ударился головой об неожиданный деревянный ящик. «Это что ещё такое?» – трахнул он кулаком по ящику, туго обитому тканью, напоминающей бархат, и сообразил, что имеет дело с натуральным человеческим гробом, после чего на миг струхнул!!

– Кажется, я был несколько резок, когда этот ящик вдарил мне по зубам, а я пожелал здоровья его матушке. – произнёс Евпсихий Алексеевич, приподымаясь на корточки и осторожно ощупывая лицо, опасаясь подтёков в красоте. – Однако, уверен, что моё простое и временное затемнение добросердечности не напрашивалось на столь устрашающие последствия. Да и страшны ли они на самом-то деле?.. Чего только не примерещится в темноте.