Читать Безгрешное сладострастие речи - Елена Толстая

Решаюсь начать с заявления о том, что русская литература прошлого века не только не полностью изучена, но толком еще и не прочтена. Расцвет филологии 1960–1990-х и энтузиазм целого поколения ученых сменился равнодушием. Работа по восстановлению полной и справедливой картины литературной жизни замедлилась. Остались зияющие лакуны.

Центром книги является исследование творчества Надежды Бромлей – совершенно неизвестного интереснейшего прозаика, видной участницы нескольких важнейших литературных движений XX века. Эта лакуна – вопиющий пример современного забвения и равнодушия к литературной истории.

В начале 1910-х Бромлей опубликовала свою первую книгу – сборник стихов, модной тогда стихопрозы и прозы. Лучшие вещи там связаны с петербургскими футуристическими исканиями. Она продолжала писать прозу, пока в ранние 1920-е всецело не отдалась театру. Ее фантастические стихотворные драмы тех лет правомерно будет назвать русским аналогом немецкого экспрессионизма. Вернулась к прозе она в конце 1920-х, но этот ее второй писательский дебют был ошикан критикой. Тем не менее Бромлей издала еще одну прозаическую книгу, прессой вообще не замеченную, – и замолчала. Добровольный уход из литературы повел к полному забвению ее как прозаика. Если ее стихи упоминаются в раннефутуристическом контексте, драма «Архангел Михаил» описывается в истории МХАТ-2, а стихопроза Бромлей изучается как часть истории этого пограничного жанра, то проза конца 1920-х никак не дождется ни читателя, ни историка литературы, хотя она исключительно смела и ярка. В настоящей работе – к сожалению, слишком неполной – делается попытка изучить именно эти тексты и соотнести их с творчеством современников: мы убедимся, в частности, что по поздним новеллам Бромлей рассыпана масса тех мотивов, которыми впоследствии воспользуется Михаил Булгаков.

Зрелая проза Надежды Бромлей отличается богатством фантазии, увлекательностью сюжета, яркостью языка и аппетитом к историческим и бытовым деталям. В своих новеллах она ставит те же философские и моральные проблемы, что и лучшие, наиболее свободомыслящие авторы того времени. Она остроумна – иногда брутально остроумна.

Творчество этой писательницы требовало от читателя литературной чуткости и культуры мышления. На фоне многих современников Бромлей выглядит как подлинник рядом с адаптациями для средней школы. Видно, однако, что она всегда несколько запаздывала, не ожидая, что читатель будет глупеть столь стремительно. Но если одни искренне ее не понимали, то другие предпочитали «не понимать» ее вольномыслия, а ее книг – не замечать.