Из-за гальки и каменистого дна местный пляж и днём был малолюдным, а сейчас, ночью, Сеня просто наслаждался одиночеством, тёплым морем и луной, что освещала ему путь. Он плыл спокойно и легко, неспешно загребая под себя воду. Сто метров перед сном туда и обратно стали здесь его ежедневной, точнее еженощной, нормой, благодаря чему он просыпался бодрым и отдохнувшим.
Сеня медленно вышел на берег, где немного задержался в полосе прибоя, а потом, аккуратно ступая, подошёл к кучке своих вещей. Воздух приятно холодил тело, ещё помнящее тепло моря, и ночной пловец замер, чтобы немного продлить эти ощущения.
Но как только Сеня нагнулся за полотенцем, то спиной почувствовал чьё-то присутствие. Обернувшись, он увидел у края воды высокую фигуру в длинном ниспадающем балахоне. Одеяние у незнакомца было светлого оттенка, лицо же его, обрамлённое капюшоном, казалось непроницаемо чёрным.
– Ты узнал меня, охотник? – спросил незнакомец в повелительном тоне.
Не сказать, чтоб Сеня сильно испугался, но над ответом всё ж невольно задумался: отрицательный мог обидеть, а положительный – повлечь за собой дополнительные вопросы или уточнения. Но незнакомец торопился уже с вопросом новым, поэтому представился сам:
– Я – Кереткун!.. Скажи, почему вода тёплая? Разве солнце упало в море?
– Обычная вода. Всегда здесь такая, – чистосердечно признался Сеня.
– Где твоя лодка, охотник? – недовольно спросил Кереткун. Видно было, что он с недоверием отнёсся к словам Сени о температуре воды.
– Я не охотник, – сказал Сеня, чувствуя себя почему-то виноватым.
– Тогда где твои олени?
Признаться в том, что и оленей у него нет, Сеня уже не мог. Он махнул рукой в сторону берега и соврал:
– Там. Пасутся… то есть спят.
Кереткун проводил его жест взглядом, увидел редкие огни отеля и снова спросил:
– Анадыр?
– Что-что? – переспросил Сеня.
– А-НА-ДЫР? – медленно и по слогам повторил Кереткун.
– Ах, Анадырь! – догадался Сеня, вначале сбитый с толку манерой собеседника твердо произносить окончания слов. – Нет-нет. Анапа! А-НА-ПА!
– Анадыр далеко? – Кереткун был явно удручён.
– Очень далеко.
– У, солнце злых духов! – взревел Кереткун, обращаясь своим чёрным лицом к луне. Он долго бросал в адрес серебряного диска проклятия на неизвестном языке, а когда успокоился, то снова перешёл на русский: – Из нижнего мира шёл. Злые духи заморочили, запутали след.
