Сержант Аббат почувствовал, что ему становится дурно. В глазах потемнело. От перегрузок тело вдавило в кресло. Так летать ему еще не приходилось. Как ему объяснили, он был прикреплен к ведущему челноку какой-то цепью инертного поля, и ни при каких обстоятельствах не сможет оторваться. Но цепь была невидимой, а страх оставался страхом. Переполненный адреналином, вцепившись в руль, он петлял за челноком, и старался хотя бы не попадаться под потоки реактивных турбин. А когда не успевал, челнок безбожно трясло. Они шли в паре с лейтенантом, и тот явно выпендривался. Сержант Аббат нервничал, что двигатель вдруг не выдержит, и он навсегда утеряется в этой глуши.
Со вчерашнего дня он поступил в подразделение патрульной службы, на всеми забытом спутнике, на задворках цивилизации для прохождения карантинного периода, что являлось делом чести каждого выпускника элитной эскадрилии. Это была дыра, но по молодости ему все было интересно. Незнакомые и дикие места будоражили воображение.
Стараясь вписаться в очередной зигзаг, сержант положил челнок набок. Справа расстелилась пятнистая планета. От поверхности их отделяла какая-то сотня километров. Хотя Аббат и плохо соображал, у него перехватило дух. Они находились на ночной стороне. Звездное небо выглядело светлым на черном фоне гор. За ними алели яркие облака. Сквозь них резалось солнце. Внизу тянулся бесконечный и одинокий горный хребет, кольцом опоясывающий планету. Из-за этого ее прозвали грецким орехом.
Аббат присвистнул.
В наушниках отозвался голос лейтенанта:
– Гиблое место. Перепады высот достигают десятки километров. Разведчики пропадают бесследно. Для жизни здесь все непригодно. Тем более, в это время года. – Он зевнул. – Сплошные бури.
Солнце резало косыми лучами туман в низинах гор. Из тумана показался огромный вулкан. Они увидели как из за него выплыли два допотопных винтокрылых аппарата, и отбрасывая тень по склону, двумя точками пошли к горизонту.
Лейтенант объяснил:
– Аборигенский патруль. Только они тут и выживают.
Он передал позывные по радио:
– Говорит спутник. Патруль два-два-восемь.
Послышался треск и сквозь помехи голос с сильным акцентом, просюсюкал:
– И дазе видим. Давно узе.
