Проснулся Иванушка, лениво зевнул. За окном ярко светило солнце. Протерев глаза кулаком, да пригладив волосы пятернёй, добрый молодец спрыгнул с печи и потянулся. В утробе громко заурчало. Подойдя к столу, стал Иван плошки разные проверять, да всё без толку. Ни в одной и корочки чёрствого хлеба не завалялось. Решил тогда Иван на поиски пропитания отправиться. Натянул лапти лыковые, рубашку, да портки полотняные, взял инструмент свой музыкальный и вышел из дома, дивясь свету белому. Пошёл он меж изб деревенских, а вокруг ни души. Все на пахоте работают. Снеди поклянчить не у кого. Сел Иван подле колодца, затянул речь жалостливую. Вещает распевно, да на гуслях подбренькивает.
– Ох, житие моё несчастливое. Я бы и макарошкам был бы рад. И чего людя возмущалися, когда бояре благоволение огласили, что можно и на изделиях мучных продержаться. Всё то люди недовольны, ропщут почём зря.
Тут, откуда ни возьмись, старец с седою бородой. Сел на скамью рядышком.
– Переживательно поёшь, хлопец. Душевно брешишь, – молвил старик, мотая головой.
– Почему это брешу, отче? Я бы сейчас целый казан макарошек умял. И ничего не надобно мне больше.
– Так ты ж не работаешь. После дня трудового на пахоте, жрать знаешь, как охота? Не знаешь. – Старик многозначительно поднял палец вверх. – Одними макарошками сыт не будешь. Иди, потрудись и сам поймёшь.
– Не для меня, отче, работа тяжёлая. Я тонкой душевной организации человек. Мне бы творчеством на пропитание заработать. Был бы я тогда самым счастливым на свете.
– Ох, хлопчик, слыхивал я про службу в едальне одной, дюже приятственной. Ищет хозяин скомороха, что посетителей развлекать будет. Думается мне, для тебя это место.
– Ой, для меня, отче. Как пить дать, для меня. Только об этом и грезил. Как найти мне обитель сию, куда путь держать?
– В Блиноград тебе надобно, молодец. Едальня эта Теремок называется. Был я в ней один раз, а от смакования оправиться до сих пор не могу. Так разумно и душевно всё в ней устроено, что не забыть такое. Ой, не забыть. Служки внимательные, да проворные. А яства – пальчики оближешь. Промолвил старик блаженно, да притих.
– Чего задумался, отче? Вещай дальше.
– Путь туда не близкий. Вдруг испытания, какие ждут. Готов ли ты, хлопец, в дорогу дальнюю отправиться?
– Знамо, готов. Никто в деревни не ценит таланта моего величайшего. Горемычный я человек здесь. Терять мне нечего.
