Читать Поверья заброшенной деревни. Сборник рассказов - Андрей Толкачев

Чиркнул я заметочки свои. Да не без помощи художника. Васендин Юрий Дмитриевич. Из Архангельска. Его картины вернули меня в сибирский медвежий угол. По правде сказать, рисовал—то он другую местность. Но сходства не отнять. «Лесное озеро» с Валдая, а будто Васюганские болота Западной Сибири рассматриваешь, бывает же. На картине банька, и на Васюгане, в соснячке тоже стоит банька, срубленная у озер. Выскочишь – пробежишь по мосткам, и в воду, темную и студеную…

Случалось мне пасти коров. А за деревней Веселая в Сибири пастбища не ахти какие. Тамошний край – таежный – редко выдает полянку или опушку. Ну, а если набредешь – то полянка будет усеяна земляникой, остальные открытые места – болотистые, заросшие крепкой высокой травой. Стадо коров пасешь по краю леса, по берегам рек, – там ветерка побольше, а так шершни, шмели, мухи, да мошкара донимают; да и привал коровки любят в березнячке, им мелколесье нужно – там тенек, ветерок, гнуса поменьше. В глубину леса не суются, там прохладнее, но чуют, – зверь место метил. Зато в глубину леса любит наведываться человек. Ждешь, когда возьмут тебя на гусеничном транспорте от колхоза за груздями, клюквой или кедровыми шишками.

Раз выехали мы на гусеничном вездеходе за клюквой, сидели под тентом.

Проехали березовую рощу, – попетляли по сосновому лесу, въехали в лишайники, объезжаем топи, – комарье роем, а вокруг ковры, мягче и мягче. Деревья ломучие, хрупкие, сухие, и кочки вырастают, манят, но прячут за собой по краю болот островки с зарослями брусники, а дальше природные плантации клюквы. Трясина ползет по другой стороне. Глядишь, травка пошла яркая: пройтись бы босиком, да под ней топь бездонная – чаруса. В народе говорят «гиблое место».

Всю дорогу один человек рядом тыкает в бок, и говорит-говорит, лопочет что—то несуразное. Я-то изображаю задумчивость, а он свое. И вот проронил он фразу: