Читать Откровение. Любовь, изменившая нас… - Агата Рат

Ты позвал – я пошла за тобой

По дорогам, опалённым войной.

Я забыла о долге и чести…

И о жаждущей людской мести.

Я пошла, спотыкаясь на каждом шагу.

Иногда мне хотелось кричать: «Не могу!»

С осуждением в глазах провожали меня.

Да, преступница я! Я всех вас предала!

Я пошла за тобой на древнейший зов,

Растоптав завещанья отцов и дедов!

Я пошла за тобой – ни о чём не жалею.

Только жалко, что мало была я твоею.

Когда спросят меня – почему и зачем,

Я пошла за тобой в этот совести плен?

Я отвечу, укутавшись в чёрный платок,

За любовью пошла, а любовь не порок!

Я родилась в Сенно. Это маленький провинциальный городок в Витебской области. Сенно вошло в состав Российской империи в конце восемнадцатого века. А после революции в составе Витебской губернии присоединилось к РСФСР. Окончательно Сенненский уезд стал советским, когда мне исполнилось три года. Я такого знаменательного события, конечно же, не помню. Знаю только, что мало кто этому радовался и моя мать не горела желанием быть гражданкой этой страны. Жить в Российской империи ей нравилось куда больше. Коммунистов она недолюбливала.

Когда мои глаза впервые увидели свет, был ужасный ураган. Старая еврейка, принимая младенца, сказала: «Видно, ребёнка ждёт бурное будущее», и передала новорожденную матери. А та, только посмотрев на красное от крика детское лицо, резко отвернулась. Матери было достаточно лишь этого мимолётного взгляда, чтобы узнать знакомые ей черты. Словно само провидение посмеялось над ней, напомнив о когда-то лучшей беззаботной жизни.

От раздумий маму отвлёк хриплый голос Есфирь Исааковны:

– Имя хоть дашь ей?

– Да, – быстро ответила Анастасия Николаевна, – Лиза.

Больше мама ничего не сказала. Роды были тяжёлыми. Она устала.

Всё это рассказывала мне бабушка Есфирь, а вот мать не любила об этом говорить. Она могла часами вспоминать, как ждала Анечку. Как накрывало счастье, когда малышку давали ей в руки. Но, стоило мне спросить: «А я? Как появилась я?», мама морщила лоб и, скупо улыбнувшись, уходила хлопотать по хозяйству. У неё резко появлялись неотложные дела. А я, будучи совсем ещё ребёнком, на каком-то подсознательном уровне чувствовала её пренебрежение и холодность ко мне. Словно во мне мамин страх приобрёл реальные черты, напоминая о тайнах, которые она похоронила несколько лет назад на перроне Петроградского вокзала.