Читать В туннеле магического мышления. Оберегая себя от реальности - Ирина Млодик

© Млодик И. Ю., 2023

© Издательство «Генезис», 2023

Каждое утро он просыпался бодрым и полным надежд. Его молодое тело пробуждалось переполненным желаниями, о чем с воодушевлением и не оставляющей никаких сомнений достоверностью заявляла о себе утренняя эрекция. Сходив по нужде, он с гордостью и любованием омывал себя в душе, радуясь не очень рельефным бицепсам и лишь слегка накачанным ногам, с благоговейностью молодого любовника растирал под струями воды каждую часть своего еще вполне молодого тела. Потом, стерев на запотевшем зеркале патину тумана и пригладив светлую солому волос, он расплывался в улыбке, с удовольствием разглядывая светло-голубые глаза, чуть заметные ямочки на щеках, крепкие зубы и улыбку, от которой таяло почти любое девичье сердце.

Он был хорош собой, знал это и был совершенно убежден, что любой человек получает ровно столько же удовольствия, рассматривая его, сколько получает он, глядя на себя в зеркало и возя затупившимся станком по быстро отрастающей за ночь щетине.

Каждое утро он вставал с ощущением, что его ждут великие дела. Дело в том, что Димас (именно так зовут нашего бодрого героя) непреклонно и убежденно собирался разбогатеть в самое ближайшее время. Разбогатеть нужно было как можно скорее, потому что жить в разваливающейся старой хрущевке в Медведково ему было обидно и неуютно: из туалета все время пахло чем-то гнилостным, смешанным с запахом ржавых труб, раковина в ванной треснула в нескольких местах, штора уныло висела на нескольких оставшихся петлях, остальные он порвал, уж не помнил как, а потом и вовсе перестал задергивать штору, чтобы видеть свое отражение в запотевающем зеркале.

Да и кухню он не любил: там все время горой лежала грязная посуда, крошки, обрывки упаковки, стаканы с въевшейся ржавчиной бывшего чая и давно засохшая кожура от мандаринов. Весь этот натюрморт не создавал уюта, а дээспэшная кухонная мебель цвета «унылый белый» навевала глухую тоску и напоминала о том, что живет он как-то не так. Не здесь он должен быть, не здесь.

Диван в его единственной комнате никогда не собирался, поскольку механизм у него в какой-то момент заело, что было кстати, потому что собирать постель ему казалось делом весьма обременительным и ненужным: он здесь ненадолго, вот скоро разбогатеет, и у него будет квартира со спальней, уборщицей и всем остальным, что полагается богатому человеку. Поэтому скомканная постель, весьма несвежая с виду (стирать постельное белье он тоже не собирался), придавала комнате вид разоренного гнезда, и все остальное в ней: старый сервант с советским хрусталем – чьим-то воплощением богатой жизни, типовой шкаф и пузатый телевизор – не бросалось в глаза, отходило на задний план и не создавало особой изюминки в этом и так эстетически не самобытном интерьере.