Читать О любви, магии и дружбе - Седельников Сергей

«Не судите меня строго, если в строчку не попал, я не Пушкин и не Гоголь, Бог таланта мне не дал. Я Лукьяныч, а не Блок, нацарапал так как смог.»

Родила Колдунья в ночь, не то сына, не то дочь, и не зверя и не змея, а урода – Чародея.

Хоть и страшный был на вид, но смышленый, паразит. Заговоры, колдовство, с черной магией родство, день за днем, за годом год, мать ему передает.

Как-то понял он с утра – бабу в дом вести пора. Про себя решил он, Ах, я все же не монах и влюбился в Василису, аж до коликов в штанах. А она ему никак, и не в перед и не в зад. Он и злился и бесился, с дуру чуть не отравился, тошно так, хоть волком вой, но она ему – отбой. Потому, судя по ней – Квазимодо красивей.

Надоело, припекло, зло полезло из него, подошел урод как лихо, глаз прищурив, молвил тихо: «Ты теперь ни то, ни се», щелкнув по носу её. Хватит, нету больше сил и в лягушку превратил. «Будешь жить теперь в болоте, думу думать о свободе, а когда любимым стану, квакни, я тебя достану.» Гаджет свой он так настроил, сложным кодом запаролил. От души он постарался, чтобы хакер не добрался. ПИН записывать не стал, в голове его держал.

Как-то шел к себе домой, пьяный, грязный и босой, поскользнулся на пригорке и ударился башкой. И не в тему, как всегда, приключилась с ним беда – и от кода и от ПИНа не осталось и следа. Ходит злой вокруг болота, у него одна забота – башкой по дереву стучать, как-то память возвращать.

В этом самом государстве, Царь Борис сидел на царстве, головой он много думал, Конституцию придумал, правил жестко, справедливо, всех гонял и в хвост и в гриву, правильный он был пацан, дисциплина тут и там.

В сказках правило едино – если Царь, имей и сына. И Борис по долгу службы, баб имел не из-за дружбы, да и цель была одна – и наследник и жена. Сын – надежда и опора, вырастит Царевич скоро. Царь дал имя Алексей, подрастай же поскорей.

Хоть семь нянек рядом были, все равно не уследили, вырос Леха, всех потряс, раздолбай и лоботряс. По началу Царь все злился, в угол ставил и бесился, а потом махнул рукой и сказал: «Да черт с тобой.»

Как Царевич ошибался, что ни с кем он не общался, даже в круг своих друзей, что сумы бродяг тощей, никого он не впускал, самолюбие ласкал. Девки бегали гурьбой и толпой и по одной, но всегда одно – отказ, не люблю я бабы вас.