Читать Три желания, или Дневник Варвары Лгуновой - Регина Рауэр

Когда-то кто-то умный, а иных на цитаты не разбирают, сказал: «Credo quia absurdum»1.

Чуть позже, не менее кто-то умный решил, что сие молвил Тертуллиан, полным именем которого я бессовестно проверяю друзей на трезвость. Поверьте, выговорить под градусом Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан в правильной последовательности есть задача не из простых, а уж вспомнить, чем, собственно, он знаменит, задача невыполнимая.

Сложнее только…

Так, ладно, отвлеклась.

К чему я это вообще вдруг вспомнила?

К тому, что это чёртово «Credo quia absurdum» было единственным, что я смогла посоветовать квартирной хозяйке, когда она, поправив очочки, душевным тоном спросила меня: «Дорогая, и почему я должна поверить, что просроченную уже на три дня оплату, ты отдашь до конца этой недели?»

В общем, признаю: мой ответ был немного остроумным и много глупым, поскольку – к моему невезению и величайшему огорчению – эта образованная женщина с латынью оказалась знакомой, меня поняла и…

…и дверь квартиры громко хлопнула у моего лица.

А я и мой красивенький дорогой, а оттого любимый розовый чемодан очутились на лестничной площадке. Что ж… наручные часы весело отсчитывали девятый час утра, а я ещё более весело и заковыристо – ступеньки лестницы, поелику лифт – новый и фешенебельный, прям как дом – находился в режиме вечного ремонта.

Двор встретил меня жарой, особо ощутимой после прохлады подъезда, бьющим в глаза солнцем и радостным визгом детей. И пока я прикидывала расстояние «крыльцо-асфальт» и соотносила его с собственными силами, зазвонил телефон.

Противно так зазвонил.

Настойчиво.

Как он умеет звонить только в самые неудобные моменты жизни. И, конечно, я перетряхнула всю сумку прежде, чем выловить его и, сдувая прилипшие к лицу волосы, прочитать на загоревшемся экране: «Любимый».

– Да?!

Наверное, моё злобное рявканье было не тем, что ожидали услышать от меня, но на большее моих сил не хватило. Впрочем, и его растерянно-обреченный ответ тоже был совсем не тем, чего ожидала я.

– Солнце, а ты уже всё знаешь, да?

– Что знаю, Вадик? – переспросила я, переставая тянуть чемодан и выпрямляясь.

И да, согласно законам жанра, подлости, а заодно и Мёрфи, мой любимый – единственный и неповторимый – слёзно раскаялся и чистосердечно признался, что в его жизнь нагрянула любовь, точнее вернулась…