Начальник отделения Тайного сыска города Овьедо дон Георгиос де Кампанелло в бешенстве вскинул руку и ткнул подчиненному в лицо мятый свиток зеленоватой бумаги:
– Это что? – прошипел он.
Старший сержант Гомез чуть отодвинулся от начальственной длани и мирно ответил:
– Отчет от синьориты Карины.
– Отчет? – вызверился дон в ответ. – Здесь написано, что староста села Велло – дурак, покрытый тиной от старости, потому и не заметил, что на запруде у мельницы мертвяк обитает, да живность понемногу таскает.
– Так он и правда того, – поиграл бровями Гомез.
– Что «того»???
– Тиной покрылся! – хмыкнул сержант. – Каринка у него расспрашивает, не было ли утопленников по зиме, а он все свое твердит «не могу знать»!
Дон Георгиос не выдержал глумления над начальственной харизмой, выбежал из кабинета, спустился на первый этаж, промчался мимо дежурного, вылетел на небольшую круглую площадь, мощеную темно-серым и светло-серым камнем, встал ровно в центр и заорал:
– Кикимора-а-а-а-а! – так что содрогнулись стекла в окнах небольших домов, окружающих Площадь Правосудия.
– Вызывали? – раздалось от одного из домиков, едва стихло эхо.
– В кабинет! – рубанул начальник и, не оглядываясь, рванул к себе.
Тощая девчонка с растрепанными волосами вздохнула и поплелась следом.
Когда-то на окраине Овьедо располагалось болото. Не болото на самом деле, а болотце, но вполне серьезное – с болотником, кикиморами и прочей нечистью. Люди болото обходили стороной, зато регулярно сбрасывали в него тела висельников, замерзших зимой бродяг и даже трупы павшей скотины. В результате этого болото росло, хорошело и обзаводилось все более дурной репутацией.
А потом город внезапно вырос, и городские власти постановили болото осушить, замостить и выстроить на берегу отделение тайного магического сыска, полицейский участок и скромную такую тюрьму.
Сказано – сделано. Пригнали к болоту пару сотен солдат, перекрыли чахлый ручеек, наполняющий темные омуты, спустили воду длинными канавами в ближайшее озерцо и засыпали то, что осталось, щебнем. Потом еще и замостили. А магически почистить место не догадались!
Болотник, разобиженный, ушел в озеро – и заплел его ряской почище иного болота, а кикиморы остались. Они натуры ранимые, магически к родной луже привязанные. Мимикрировали, конечно. Домики вокруг Площади Правосудия построили, магов себе в мужья нашли, да только древнюю магию обухом не перешибешь. Мало кто знал о том, что стоило выйти в центр бывшего болотца и крикнуть «кикимора», добавив в призыв каплю магии, и тут же явится местная жительница, подчиняясь волшбе. Желание, правда, не исполнит, скорее дрыном каким по шее стукнет, но работал призыв этот безотказно.
