Монаха Григория, поселившегося в охотничьей избе, возле лесного озера, близи деревеньки Погребное, местные признали и зауважали сразу, при первом же знакомстве. Пожилой мужчина, лет шестидесяти на вид, высокий, жилистый и крепкий, пришел в деревню за продуктами и, не имея денег, поправил старосте крышу, да двум солдатским вдовам надежный забор сколотил. Война с французами, унёсшая многие и многие мужские жизни, заставила деревенских баб по-особенному смотреть на тех, кто остался. Пусть это даже были и отшельники, людей без необходимости сторонящиеся, однако при случае в хозяйстве полезные. Местные перешептывались между собой, что монах Григорий – человек серьезный, бывший офицер, немало врагов на войнах за Отечество на тот свет отправивший, а на склоне лет в отшельничество подавшийся.
В забытой богом деревеньке на десяток изб, затерянной в лесах, любые люди были ценны. Всё лето монах приходил в деревню из своего скромного лесного владения, помогал местным по хозяйству, брал в дар молоко, овощи и хлеб, да изредка мяса кусок перепадал старику, хотя живности в округе водилось немерено. Только не хотел благочестивый монах зверей губить, навоевался и смерти повидал досыта, теперь и жизнь лесных животин жалел. Впрочем, внук старосты, Андрейка, видал его подолгу сидящим на берегу лесного озера, на искусно собственноручно сработанном рыбацком помосте, с удочкой и крынкой молока подле пенька, на котором Григорий восседал. За монахом детишки частенько подглядывали, вопреки родительским запретам. Монах тоже их замечал, благодушной улыбкой одаривал и молитву за здравие ребятни произносил. Однако к озеру, по приказу старосты, детей близко не подпускал, хворостину показывал издалека и брови хмурил. Не прогонял только деревенского слабоумного Федота, щуплого мужичка неопределённых лет. Тот, с тех пор как Григорий в охотничьей избе поселился, чуть ли не жил на задворках монашьего убежища. К воде его тянуло, как всех нездоровых духом. Частенько ему отшельник молитву по вечерам читал и собранной чёрной смородиной угощал. Правда, ни в дом, ни к водоёму дурачка не пускал. Потонет вдруг, а с него, потом староста, как за дитя малое спросит. К тому озеру, неизвестно как и когда образовавшемуся прямо посреди рощ лиственниц и дубов, у старосты, да и у всех взрослых жителей Погребного имелся особый пиетет.
