– Две полоски, твою ж мать!
Всю недолгую сознательную жизнь Алеся мечтала вырваться из опостылевшего Молохово, что в сотне километров от Москвы. А для этого нужно было перебраться в столицу и пустить корни там, где большие перспективы и бескрайние возможности, да и люди другие.
Мать с отцом, конечно, уговаривали Алесю в райцентр в кулинарное поступать, но не захотела девица. Не для поселковых дискотек эти белокурые локоны росли и сочные губки спели. Не для дойки коров эти нежные пальчики. Не для местного быдла голубизна этих глаз и упругие, спелые бедра, что в пыльном зеркале с обшарпанной рамой отражались. Вот в Москву и подалась после девятого класса, там в училище на повара поступила.
Но работать дурацким кухарем Алеся не планировала, потому стала активно личную жизнь устраивать. Как бы еще до получения диплома еще и мужа отхватить со столичной пропиской – вот, можно сказать, жизнь и сложилась. Не предусмотрела девица одного в своем активном поиске. Беременности.
Хотела Алеся корни в городе пустить, но не таким путем, совсем не таким. И ведь даже не этот моментик самым досадным оказался. Не могла будущая мамаша с точностью определить, кто именно заделал нежеланного ребеночка. Кандидатов намечалось трое. И это как минимум. Просто в список возможных биологических отцов девица включила только тех, кто имел столичную прописку, минуя таких же понаехаших, как она сама. Дело в наличии жилплощади, но не только. Алеся почему-то верила: коренные москвичи честь и достоинство впитывают с молоком матери. По крайней мере, большинство мелодрам по второму каналу, которые они с матерью упоенно смотрели, отношения золушек и принцев заканчивались хеппи-эндом.
Но ни один из молодых людей, принадлежавших к благородным столичным семействам не спешил радоваться такой новости. Признавать отцовство тоже желания не изъявляли, равно как и знакомить всего лишь очередную доступную подружку со своими родителями. Слезы, уговоры и даже угрозы не помогали. Один, правда, предложил материальную помощь для быстрого избавления от проблемы, но наивная Алеся все ждала, что хоть один из «женихов» одумается. Так и осталась к четвертому месяцу без надежды устроить личную жизнь, а для аборта уже все сроки упущены.
Словно чувствуя свою ненужность, плод под сердцем неустанно доставлял девице хлопоты. Сначала был тяжелый и долгий токсикоз. Потом пошли отеки, уродовавшие милое некогда личико и набивавшие будто мокрой ватой ноги. Глядя в зеркало в вестибюле общаги, где отражались разжиревшие бедра. Уже за все это Алеся ненавидела будущего ребенка.
