– Хочу пожестче, – говорю я, входя в полутемную комнату. – Ну, что поиграем?
Мужчины, которые разрушили мою жизнь и растоптали меня саму, сидят, развалившись в креслах, не подозревая о моих планах.
– Так, мы же не против, – ухмыляется Егор, поднимаясь мне навстречу. – Детка, да ты оказывается затейница.
Хлесткий удар по щеке заставляет меня остановиться. Звездочек в глазах нет, но кожа пылает огнем.
– Не надо, – в молитвенном жесте складываю руки. – Прошу вас, не надо.
– На колени, сучка, – Павел Сергеевич хватает за волосы, волочет в центр комнаты и толкает прямо на пол.
Больно ударившись, я выполняю приказ. Поднимаю глаза и натыкаюсь на горящие похотью взгляды.
– Смотрю, наши уроки не прошли даром, – ржет Егор, накручивая на кулак мои распущенные локоны. – Давай, покажи, чему еще научилась.
– Не надо, пожалуйста, – выкрикиваю я. – Я не хочу!
– Захочешь, – возбужденный член отчима упирается мне в губы. – Соси, тварь!
Открываю рот, впуская в себя подрагивающую плоть. Снова болезненный рывок за волосы, и я задыхаюсь от нехватки воздуха. Член упирается в самое горло. Вбивается жестко и грубо, обдирая гортань и вызывая рвотные позывы. Еще рывок, и я судорожно хватаю воздух. Но эта передышка ненадолго, Павел Сергеевич вгоняет в меня свой ствол, разрывая уголки рта, лишая возможности даже дернуться.
Шесть месяцев назад
– Как ты могла? – мама брызжет слюной, отвешивая пощечину. – Ты маленькая шлюха!
– Мам, – слезы льются из глаз. – Мам, прости. Они сами ко мне приставали. Прости, мама.
– Сами приставали? – кажется, что мама сейчас закипит. – А ты не отказывалась! Мне Егор все рассказал. Правильно, что тебя Тимоша бросил. Господи, кого я воспитала…
– Верочка, успокойся, – Егор подходит к маме и обнимает ее за плечи. – Тебе нельзя волноваться, дорогая.
– Егор, ну как же так? – всхлипывает она у него на груди. – Это же стыд какой!
Отчим с ухмылкой смотрит на меня поверх головы матери, продолжая гладить ее по волосам. А у меня внутри зарождается ненависть на этого самодовольного самца.
– Егор, пусть она уходит, – выдыхает мама. – Не хочу, чтобы она позорила наш дом.
– Мам, куда же я пойду? – до меня доходят ее слова.
– На панель, – зло выплевывает слова мать. – Тебе там самое место.
Я разворачиваюсь и несусь в свою комнату. Грудь сжимает железный обруч, не дающий вдохнуть полной грудью, а глаза печет от невыплаканных слез.
