Читать Ещё не вечер, господа! - Елена Серебрякова

Объяснить происхождение белых ночей мог каждый юнкер Михайловского артиллерийского училища. Но далеко не каждый сумел бы объяснить изменения в человеческой душе, когда сумеречный свет, начавшись вечером, сопровождает своим сиреневым оттенком ночь и раннее утро. Здания, набережные, мосты и вода в Неве окрашиваются в цветовую гамму, которую не способен воспроизвести даже самый талантливый художник. Начавшиеся в конце мая, белые ночи сопровождают июнь и только в первых числах июля все возвращается на круги своя. В июне кривая нарушений воинской дисциплины среди юнкеров Михайловского училища возрастает до максимума. Более всего – самовольные отлучки, опоздания и, главное, страдает успеваемость. Командиры и преподаватели знают про июньские заскоки учащихся и воспринимают их со снисхождением.

Юнкер Сергей Очкасов провел воскресенье в доме с родителями и теперь собирался в казарму согласно предписанию. Его семья жила в громадной квартире многоэтажного дома на Сергиевской улице. До Арсенальной набережной, где располагалась «Альма-матер», он всегда ходил пешком. Расчет по времени сложился еще на первом курсе и ныне превратился в биологический хронометр. До училища оставалось с четверть версты, когда Сергей начал догонять милую парочку молодых людей. Он, судя по форменной одежде – студент университета; она, невестинского возраста, из благородной семьи. Между молодыми людьми происходила ссора. Он громко жестикулировал и доказывал, с его же слов, непреложную истину. Девица молчала. Сергей сбавил шаг и прислушался к монологу студента:

– Сытые и довольные предлагаете просветительство. Но откуда тебе, дворянке, дочке высшего чиновника, знать, что нужно простому народу? Хождение в него уже пройденный этап и сей путь тупиковый.

– Отнимать жизнь у человека не по-христиански, то есть великий грех, – пропищала девица.

– А если эта жизнь мешает жить другим, если человек заслуживает казни. Мне надоело слушать твои нравоучения, прощай!

– Кирилл, постой, ты опять торопишься!

Но студент махнул рукой, перешел на другую сторону и зашагал так быстро, что казалось, из-под каблуков вот-вот полетят искры. Девица остановилась и, видимо, намеревалась заплакать. Сергей взял ее за локоть, отчего она вздрогнула, но, увидев военную форму, плакать передумала. Следующим движением она развернулась к Сергею лицом и посмотрела на него своими синими глазами. Внутри Очкасова что-то взорвалось. Он считал себя человеком серьезным, неподверженным лирике и прочей душевной ерунде.