Гера
– Тварь малолетняя! – рычу я, едва подавляю в себе желание выскочить на улицу и отходить ее ремнем по заднице, когда вижу сквозь панорамное окно, как она, стервозно улыбнувшись, показывает мне тонкий средний палец с длинным маникюром.
– И я тебя люблю, “папочка”, – она специально усиленно артикулирует, чтобы я точно понял, что она говорит. А я, кажется, слышу ее голос в ушах.
– Зайди. Немедленно, – тычу в нее пальцем, потом показываю на место рядом с собой.
Как бы не взорваться, как бы не взорваться…
Она только фыркает, разворачивается к пацану, который ее привез и виснет у него на шее.
Черт бы ее, суку, побрал! Убил бы! Если бы я знал, что воспитывать дочь моей покойной подруги детства будет так тяжело, я в жизни бы на это не подписался. И да, я знаю, что по закону я ей уже никто (восемнадцать стукнуло – свободна), но что я совсем урод выгонять малолетку на улицу?
Кристина оборачивается как будто невзначай, стреляет в меня глазками и демонстративно перекладывает руку этого придурка себе на задницу. Да блядь…
Разворачиваюсь на каблуках, стараюсь держать лицо, но то и дело срываюсь на слишком быстрый шаг. Кровь от ярости почти стучит в висках, такая горячая, что опаляет горло.
Вылетаю на вычищенное от снега крыльцо и сжимаю кулаки, когда вижу, как он мнет затянутую в кожаные лосины задницу.
– Вон пошел, – цежу я, сокращая расстояние между мной и парочкой.
– Ты не имеешь права лезть в мою личную жизнь, – заводит она свою постоянную песню. – Ты мне вообще никто!
Но мелкий уже от нее отпрянул. Испугался. Конечно, подо мной же сейчас снег плавиться начнет.
– Марик, выведи его и больше не пускай, – бросаю я подоспевшему охраннику. – Никого не пускай.
– Есть, – по-солдатски вытягивается он, но я уже не обращаю внимания.
Хватаю ее за тонкое запястье, тяну в дом.
– Отпусти! Пусти меня, садист проклятый! – вопит она, хватаясь за дверной косяк, в попытках удержаться и вырваться из моего захвата. – Ненавижу тебя! Сволочь!
– Ты бы знала, как это взаимно, – гаркаю я так, что она вжимает голову в плечи, но тут же сразу снова поднимает свои перья.
– Лучше б я в детском доме росла, чем с тобой козлом! – срывается на истеричные завывания она.
– Да каждый день об этом думаю! – заталкиваю Кристину в ее комнату, она по инерции пролетает еще немного и падает на кровать. – Ничего, пару лет до восемнадцати пожила бы и там, ничего б с тобой не случилось. Корону бы сбили хоть, может.
