Читать Сцепь - Александра Булычева

Возле дома протекал ручей. Он торопился, тревожно всхлипывал, тщетно надеялся убежать прочь из этого места, зимой и летом трусливо струился, прячась в дебрях маральника, скрываясь под тенями гордых кедров. Торопливые звуки ручья вязли в безмолвии, стоило отойти на несколько шагов. Окрестности в смятении молчали, молчали почти всегда. Затишье округи неизменно вносило покой в беспрестанный поток образов и слов внутри головы. Ясный воздух освежал мысли, пробирался в нутро и расчищал душу, беззастенчиво наводил порядок своим незримым присутствием.

Хвойные деревья у ручья чувствовали себя свободно и вальяжно, но ближе к подножию скалы их собратья толпились кучной компанией, теснились, толкались, карабкались по склонам, соревновались в многовековом восхождении на вершину. К этой условной тропе из стелящихся кедров заискивающе тянулся дым от костра, вихрился серыми клочьями, подобострастно пресмыкался перед вечнозеленым величием.

У огня сидел человек. Он проваливался взглядом в долину, щурился от яркости нависшего сбоку солнца, медленно и вдумчиво вгрызался зубами в зажаренную плоть какой-то птицы, глодал кости.

Каждый день повторял предыдущий, своей непоколебимой размеренностью пророчил последующий. Здесь, в этой долине, человек просыпался ранним утром шесть тысяч раз.

Тучи ворвались на небо, как свора злобных собак, подгоняемых свирепым хозяином – ветром. Дождь захлестал раздраженно, ворчливо. Человек, изгнанный самой природой, поспешил укрыться в своем «доме» – обжитой пещере внутри скалы. Там он улегся на самодельный топчан, долго лежал неподвижно, о чем-то думая, и наконец задремал.

Пещера не производила впечатления благоустроенного жилища, давно обретенного пристанища. Обстановка была скромной, нищей. Здесь не хранилось заготовок на зиму, кроме топчана – отсутствовала мебель, нельзя было увидеть смастеренных предметов быта, совсем не было посуды, одежды, каких бы то ни было рабочих принадлежностей. Человек на протяжении многих лет довольствовался малым, не пытался обзавестись удобствами, не заботился о будущем, словно не собирался проводить здесь так много времени – ни тогда, ни сейчас.

И все же, несмотря на скудное убранство и близость к природе, жилище выглядело пугающе, отталкивающе. Помимо лежанки в имуществе человека имелась медвежья шкура и каменный заточенный нож. Но было и нечто интересное, завораживающее в этой обители. Рисованные углем портреты. Обособленно, над самодельной кроватью, выделялся более крупный портрет из всех – это была маленькая девочка, ребенок. Еще тринадцать девичьих лиц смотрели с других стен этой глухой пещеры.