Прошлым летом мы с мужем организовали ремонт в своей квартире в Москве, на время которого перебрались в Лобню, в комнату, где я жила с 3 до 18 лет, где мы прожили вдвоём 1,5 ковидных года, где в 2020-ом окончилась моя первая беременность. Я и не подозревала, что боль от событий той страшной весны до сих пор тлеет внутри меня, просто затаилась, спряталась до поры. Дом, квартира, комната, мебель, вид из окна – немые свидетели трагедии помнят всё. «Почему это я вдруг цепенею, почему мне постоянно грустно, откуда берётся беспричинная усталость? Да что ж со мной не так?» – подумала я тогда и заплакала. Психолог помогла мне «заметить», что «не так». Вот, мы с мужем спим на том же диване, на котором остались помнящие всё разводы от преждевременно излившихся из меня вод, стоило бы его почистить. Вот, мы с собакой гуляем на территории поликлиники, в которой я наблюдалась у гинеколога по беременности, здание которой видно из окна нашей комнаты. И эти объекты напоминают мне, так и шепчут: «Ты недогоревала! Да, тогда тебе не хватило времени, не было сил, мы всё видели, всё знаем. Но ты тоже должна понять: нельзя перешагнуть через горе, убежать от него, ты этого не умеешь. Нужно прожить его как следует» И тогда я начала писать эту историю.
Тема не нова, «очередная книга про прервавшуюся беременность» (хотя, по правде говоря, их не очень много, особенно на русском языке), но каждая беременность, чем бы она ни закончилась, уникальна, ведь история складывается из миллиона деталек, которые колоссальным образом влияют на целое.
Я забеременела будучи на последнем курсе магистратуры. Беременность протекала неплохо, плод без патологий хорошо развивался. Всё произошло мгновенно, за несколько часов.
В моём случае, никто из окружающих не запрещал мне чувствовать, проживать потерю, плакать, говорить об этом столько, сколько надо. Вокруг были родные и поддерживающие люди, заботливый и внимательный муж, родители, женщины со своими историями. Мне было не стыдно и не страшно рассказывать другим, что случилось, испытывать любые чувства. «Да, вот так бывает».
Да, на пути встречались равнодушные врачи, я стала жертвой «не надо нам портить статистику», но осознала это только после случившегося.
А ещё я сразу жила с мыслью, что ни за что на свете не буду рожать ребёнка с тяжёлыми пороками развития, если удастся выявить их на ранних сроках, что я не хочу такую историю, хочу избежать всего, что можно избежать. У меня никогда не было в голове и на языке «ангелочков на облачке», ребёночка, Ванечки-Манечки, моего маленького, ничего этого. В том числе поэтому мне так сложно сейчас осознавать и принимать, что абортированный плод – это часть нашей семейной системы. Моей главной проблемой было (и остаётся) – признание факта: мы_потеряли_ребёнка. Мне трудно принять, что эта внезапно прервавшаяся беременность теперь часть нашей семьи, это нельзя игнорировать, списывать со счетов, не учитывать. Это надо признать. И надо признать, что этот опыт дался не так легко, как мне бы хотелось.
