Читать Бывший 2. Роди мне сына - Лина Коваль

– Только пискни, сука, – раздается хриплый голос за спиной.

Пока тело острой иглой прошивает животный ужас, чья-то холодная ладонь накрывает мои горячие губы, а обнаженные плечи оказываются в жестком замке. Так, что совершенно точно не пошевелиться и не выбраться.

Теряюсь лишь на долю секунды, пока осязание с обонянием не идентифицируют человека, который каким-то образом проник в мою квартиру незаконно.

Всхлипываю беззвучно.

Разрушаюсь.

Дышу.

Уставший от переживаний мозг стройным роем миллионы мыслей на волю отпускает. Они сгорают и тлеют в воздухе. Как и я, разрушаются, пеплом оседают на пол.

Два месяца мучений, агонии, чувства вины. Два месяца моего персонального ада и страданий. Два месяца тотального одиночества.

Всё остаётся в прошлом. Никогда больше не повторится.

Никогда!

Он! Жив!

Адриан Макрис жив!

Судя по обращению, люто ненавидит меня. Не переваривает. Хочет убить.

Я к этому всему готова больше, чем к выпуску местных новостей с сюжетом о том, что тело грека отыскали в каком-нибудь заброшенном карьере.

– Не вой, – приказывает он грубо. – Ты хорошая актриса, Вера. "Оскары" у меня закончились.

Снова эта предательская дрожь внутри от низкого тембра и близости твердого тела.

Прикрываю глаза.

Боже. Спасибо. Спасибо!

Рыдания вырываются из груди против моей воли. Как это остановить – не в курсе. Я плохая актриса, но Адриан ни за что не поверит.

Никогда не поверит и никогда не простит.

– Заткнись я сказал, – холодно цедит сквозь зубы мне на ухо. – Будешь выть, я тебя вырублю.

Ещё вчера меня ничего не радовало. Ни телестудия, ни журналистика. Даже вырванный зубами собственный проект под названием «Итоги дня с Верой Стояновой» прочно занявший место в прайм-тайме телевизионной сетки не зажигал во мне прежнего огня.

Когда-то у меня была мечта, за которой я слепо следовала более семи лет. Была профессия, о которой многие мечтают, здоровые родители, веселые друзья, беззаботная жизнь…

Всё оборвалось в один миг из-за единственной ошибки. Ошибки ценой в человеческие жизни. Вздрагиваю. Вернее, в одну человеческую жизнь. Адриан жив. Снова плачу. Говорят, слёзы очищают душу, но остаткам моей уже ничего не поможет.

– Блядь, – вздыхает Макрис, жестоко сжимая ладонь на челюсти.

Вскрикиваю от резкой боли.

– Сказал заткнись. Хорош меня оплакивать. Тебе все равно от грехов не отмыться.