раздумья автора о новой книге
Рай и Ад
Дихотомия Рая и Ада – древнейшая дихотомия. Эта пара неразлучна. Не только в мифологии, и не только в средиземноморской культуре. Нижний Мiръ, Ад, и Верхний Мiръ, Рай, – мифологемы многих и дальневосточных (Китай, Индия, Япония), и ближневосточных, мусульманских, и африканских, и американских народов. Землю обнимает эта давняя история, любовь-ненависть, любовь-противостояние Рая и Ада. Архаические люди тоже жили и внутри Аида, и внутри Эдема. В первобытном пространстве-времени существовал ещё Средний Мiръ, земной, как некая прослойка между хтоническим ужасом и сладостными эмпиреями, жилищем блаженных. Наша с вами Земля. Третья от Солнца планета. На которой, собственно, и разыгрывается с незапамятных времен эта мощная мистерия Ада и Рая.
Данте и Вергилий
Мы с детских лет привыкли к этому словосочетанию: Данте Алигьери, «Божественная комедия», – не вникая особо в то, что там, в толстой книге, и о чём. Данте представляется нам вечно влюблённым в рано умершую Беатриче, а ужасные картины Ада мы даже понаслышке помним гораздо лучше, нежели колыбельные песни про солнечный Рай. Паоло и Франческа, Уголино, сонмы мучеников, изображение диких страданий – это ярко, рельефно, это пронзает, запоминается. А Рай – что Рай? «Все счастливые семьи похожи друг на друга», – сказал Лев Толстой в «Анне Карениной»; значит, похожи и состояния счастья. А вот горе, боль – они у каждого свои. Болью изгнания заплатил Данте за любовь. И это был его собственный, личный Ад.
А римлянин Вергилий – чудесный проводник. Взяв за руку Данте, он шёл, неостановимо шёл вперёд, и Данте за ним. Как же я их люблю, родных моих! Нет конца их дороге.
Грешники и праведники
На православной иконе Страшного Суда есть мотив наказания грешников, низвергаемых Богом в Ад, и вознесения праведников в Райские кущи. Впрочем, этот же сюжет изображён и на знаменитой фреске «Страшный Суд» в Сикстинской капелле великим монументалистом Микеланджело Буонарроти. Всё человечество во время Страшного Суда, когда «небеса совьются в свиток, и Времени не будет», по Иоанну Богослову, разделится надвое: одна его половина счастливо и спасительно поднимется в Райский Сад, другая исчезнет в Адской бездне. Эта позиция в богословии, да и в Писании, носит поименование «Последний Приговор». В этом и заключается Божий суд: одних одарить, осветить и освятить Раем, другим, за немыслимые преступления, уготовить Ад как вечную, неизбывную тюрьму.
