Каталония. Бенедиктинский монастырь Монсеррат. 1940 год.
Брат Андре медленно шёл по гулкому коридору в направлении своего дормитория1 и напряжённо размышлял о случившемся пять минут назад разговоре. За толстыми монастырскими стенами царило жаркое каталонское лето. Солнце стояло в зените, но Андре вздрагивал от озноба, пряча кисти рук в длинные рукава сута́ны.
Если на землю порой и являются посланники ада, то с одним из таких Андре только что повстречался. Так он думал в эти минуты, хотя ещё полчаса назад считал своего собеседника обыкновенным свихнувшимся на почве мистики человеком. Незваным гостем в этот день оказался рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Сорокалетний высоколобый мужчина с редкими усиками над презрительной складкой губ старался казаться приветливым, но его цепкий взгляд из-под круглых очков явственно выдавал в нём холодный расчёт и азиатскую хитрость.
Не понятно, что заставило его думать, будто святой Грааль2 хранится в затерянном среди гор монастыре. Какая несусветная глупость! Впрочем, полагал Андре, это даже и лучше, что «Анене́рбе»3 ищет несуществующие артефакты вместо того, чтобы начать добычу урановой руды с шестидесятипроцентным оксидом на одном из рудников в Бельгийском Конго. Это миру не понравилось бы куда больше. Гиммлер был проницательным от природы; скрыть при разговоре с ним какую-то важную информацию почти не представлялось возможным. Именно этот факт и стал причиной того, что их разговор получился коротким – Андре ничего не знал о Граале и едва сдерживал раздражение от попыток рейхсфюрера вывести его на обсуждение оккультных вопросов. Андре был христианином до глубины души. Ora et labora4 были для него не пустыми словами. И, помимо прочего, он знал, как закончится жизнь этого заблудшего человека – в тысяча девятьсот сорок пятом он будет отравлен ядом.
В конце концов, не получив желаемой информации, Гиммлер попросил, чтобы ему показали «знаменитую» Чёрную Мадонну, дабы уж не совсем напрасным выглядел его долгий путь в Барселону. Брат Андре провёл его в зал со скульптурой. Тот простоял возле Марии минут десять, хмурясь и пристально вглядываясь в её почерневшее от веков лицо. Он не стал, как все другие паломники, дотрагиваться до сферы, которую держала Мария в правой руке. Видимо, осознанно не ждал помощи от сил Света и ему не о чем было просить у Мадонны.
