Ещё Достоевский писал «Мир вздрогнет, когда русские вспомнят своих богов»
Всё чаще льется славянская кровь, всё больше дрожит славянская земля от боли и страха за своих глупых детей, не помнящих заветов предков. Давно разрушены древние капища, глубоким сном спят древние боги, почти убитые своими собственными детьми, во имя власти и чужой земли.
Всегда люди помнили о стихиях ограждающих, защищающих оберегающих. Но время шло и то, что было незыблемо стерлось из памяти детей славянской земли. Забыли они, то, что оберегало их, предупреждало, спасало и учило правде, было не доброй тётенькой в очках с указкою в руке. Добрый водяной из старой сказки с лягушками хороводы не водит, а леший это, не милый сучковатый дедушка, который засыпает с приходом зимы.
Льется кровь на землю, пробуждая древние стихии и сводя их с ума от боли за погибших детей и израненной земли, порождая навий и кровожадных чудовищ из людских пороков и мёртвых тел.
1. Глава Свора
Они бежали, брызгая слюной, захлебываясь потоком эйфории, что вызывала погоня. Догнать и сделать больно, порвать, сломать, вжать в себя.
Бежала группа подростков, при рассмотрении из дали они казались бы, веселой ватагой ребятни, играющей в догонялки, но маленькой худенькой девушке, свалившейся от усталости в овраг, они казались сворой гиен.
Она вдыхала, вдыхала больше воздуха, но его казалось так мало и боялась выдохнуть. Услышат, найдут.
Задержала дыхание! Не дышать! Не шевелиться! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста….
–Я нашёл!
Она закрыла рот рукой, силясь вновь вдохнуть…
–Не надо, пожалуйста… Отпустите! Больно!!! Больно –
Послышался глухой удар, она замолчала, голова безвольно откинулась, безвольной куклой раскинувшись в грязи.
Они рвали её одежду, тянули за руки и за ноги, оголяли тщедушное, маленькое тельце. Терзая его снаружи и разрывая собой изнутри.
И когда схлынул дурман наркотического опьянения с пятерых парней, перед ними поломанной куклой валялось хрупкое истерзанное тело, больше похожее на отбивную, местами с ободранной кожей и вывернутыми суставами рук и ног, вся залитая кровью и спермой.
Сейчас, когда схлынул угар и остудил их головы, они поняли, что девчушка мертва, а за убийство, не факт, что папка отмажет. Страх, тугими комьями накатывал, как огромный змей, сворачиваясь в клубок во круг каждого, страх наказания.
