Читать Художник говорит: Сергей Опульс о живописи и жизни - Наталья Булгакова

До встречи с художником, а случилось это в самом начале 21 века, в далеком 2001 году, я и думать не думала, что настолько изменится моя жизнь.

В девяностые годы, когда для информации любого рода открылись все двери, и на головы неокрепших советских граждан полилась не только скрытая отечественная история, но и эзотерика любого рода, и гороскопы, и прочая. Мне в этом смысле повезло больше, так как в семье петербургской интеллигенции во втором поколении, то есть, моих родителей, было довольно много «запрещенной информации». Ребенком я с удовольствием с нею знакомилась. Конечно, это были не книги, а распечатки, машинописные листы, часто еле читаемые. Однако, вся гороскопная система, как Зодиака, так и несколько вариантов «восточного гороскопа» в семье тщательно хранились.

Помню, как я сильно удивлялась и в детстве, и потом, что в восточных гороскопах писали про меня: любитель искусства, меценат… Ситуация была странная для меня – где я, и где искусство?!

Да, я любила ходить в Эрмитаж, но не в Русский музей. У меня было хобби – я собирала открытки с картинами, и их набралось довольно-таки много, были у меня и марки с живописными сериями. В собрании книг в семье были и художественные альбомы, редчайшая редкость и красота. Мать работала в издательстве «Художественная литература» редактором, поэтому имела иногда возможность купить такой альбом издательства «Аврора», например. Эта возможность разыгрывалась среди всех сотрудников, тянули жребий. Отношение к книгам было трепетное, я знала все книги нашей домашней библиотеки наперечет. В семье никогда не было денег на хозяйство, но всегда на книги.

Вот и все мое отношение с искусством живописи. Даже по школьному рисованию у меня была еле-еле четверка, а рисовала я исключительно платья и костюмы для своих бумажных куколок.

У меня был творческий отец, мастер по дереву, по металлу, строил катера и привил, видимо, художественный вкус просто своим существованием и отношением к работе и произведению. То есть, умение видеть и чувствовать красоту в любом ее материальном выражении, скорее всего, сложилось вот так – среди книг и глубоко утилитарных, но идеальных по гармонии работ отца. Отец ценил в дереве его природную красоту, видел ее в каждой породе, стремился сделать явной и всем остальным.