В стране Ксанад благословенной
Дворец построил Кубла Хан,
Где Альф бежит, поток священный,
Сквозь мглу пещер гигантских, пенный,
Впадает в сонный океан.
На десять миль оградой стен и башен
Оазис плодородный окружен,
Садами и ручьями он украшен.
В нём фимиам цветы струят сквозь сон,
И древний лес, роскошен и печален,
Блистает там воздушностью прогалин.
Но между кедров, полных тишиной,
Расщелина по склону ниспадала.
О, никогда под бледною луной
Так пышен не был тот уют лесной,
Где женщина о демоне рыдала.
Пленительное место! Из него,
В кипенье беспрерывного волненья,
Земля, как бы не в силах своего
Сдержать неумолимого мученья,
Роняла вниз обломки, точно звенья
Тяжелой цепи: между этих скал,
Где камень с камнем бешено плясал,
Рождалося внезапное теченье,
Поток священный быстро воды мчал,
И на пять миль, изгибами излучин,
Поток бежал, пронзив лесной туман,
И вдруг, как бы усилием замучен,
Сквозь мглу пещер, где мрак от влаги звучен,
В безжизненный впадал он океан.
И из пещер, где человек не мерял
Ни призрачный объем, ни глубину,
Рождались крики: вняв им, Кубла верил,
Что возвещают праотцы войну.
Сэмюэль Тэйлор Кольридж1
Начнём с того, что я умерла. Многие души, что окружали и окружают меня с тех пор, как я преступила порог жизни, утверждают, что почти не помнят того, как умерли, и что последовало в первые минуты за этим. Но я помню. Я помню всё, что произошло в тот день, в мельчайших подробностях. Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как я оказалась здесь, но последние часы, последние минуты и секунды своей жизни я продолжаю помнить так же ясно, словно бы это произошло только вчера. Каждой клеточкой тела я ощущаю ту боль, что предшествовала моей смерти. Нет, не физическую боль я сейчас имею в виду. Сожжение на костре – это ужасная смерть, причиняющая немалые страдания телу, но всё же они никоим образом не могут сравниться с той болью, что переполняла мою душу в момент, когда она покидала тело.
Я предала друга. Единственного друга. Хуже того, я разбила сердце тому, кто искренне любил меня и к кому я сама была не менее искренне привязана.
Моя душа пребывала в Раю, но воспоминания о последних днях жизни терзали её не хуже адовых наказаний. Как я уже сказала, мне сложно оценить то количество времени, которое я провела в этих благословенных землях. Здесь, в Раю, понятие времени совершено исчезает. Дни тут не сменяют ночи, а яркое тёплое солнце не заходит ни на миг. В райских землях не бывает туч и нет дождей, но местная растительность бурно процветает, питаясь соками самой Земли.
