Сквозь опущенные ресницы Северина внимательно следила за Хранителем памяти. Как он медленно передвигается между белыми капсулами и нажимает на кнопки. Зеленая кнопка, и лежавшая в капсуле омега засыпает. Красная кнопка, и память за прошедший день стирается. Три последних вечера Хранитель хитро нажимал красную кнопку на капсуле Северины. Так, что кнопка не срабатывала. Северина просыпалась утром и все помнила.
Помнила, чем был заполнен предыдущий день. Чему ее учили, как ее зовут, в какой одежде она была, куда ее водили. Помнила лица и разговоры. Помнила, как плохо говорит сама, с трудом подбирая слова, потому что никакой практики у нее не было. И как она старалась мысленно объяснить и показать руками, чего хочет. Ее понимали. А способности передавать мысли, к счастью, не заметили.
Северина затаила дыхание, опасаясь действий Хранителя над ее капсулой. Ей показалось, что пожилой альфа чересчур долго ее разглядывает. Она чувствовала, как его взгляд скользит по векам, щекам, губам. Хранитель с кем-то ее сравнивает? А если он решит, что уже хватит Северине сознательной жизни? Если по-настоящему нажмет красную кнопку. Хранитель протянул руку к панели и Северина невольно дернулась. Потерять себя после трех полноценных дней жизни было очень страшно.
Щелкнула одна кнопка, следом вторая. Хранитель отошел к следующей капсуле. Северина не уснула. Она лежала не шевелясь, только сердце колотилось как будто она только что взбежала на высокую башню. Завтрашний день она сможет прожить человеком, а не говорящей куклой. Даже думать не хотелось, сколько времени до этого Северина была просто невменяемой однодневной букашкой.
Утром она проснулась раньше гонга. Память возвращалась, во сне Северина побывала в своем детстве. Хотя им всем, обитательницам капсул, внушали, что омег выращивают в инкубаторах. Что кроме капсулы для сна и отдыха, у них нет и не может быть дома. Но у Северины точно были родители, они водили маленькую дочку гулять в огромный сад. Отец нес ее на руках, вокруг летали яркие бабочки. Северина смеялась, когда отец подбрасывал ее вверх и ловил. А мама собирала цветы и давала Северине вдохнуть их нежный аромат.
Гонг вернул к жизни сотни сонных омег, которые гуськом потянулись в помывочный зал и затем на завтрак. Северина шла почти последней, стараясь выглядеть как все девушки, не глазеть по сторонам, не отскакивать от тугих струй воды, больно бьющих со всех сторон, не разговаривать с соседками за едой. Из столовой ручеек омег потянулся в учебные классы. Северина впервые озадачилась вопросом, для чего же их учат, если вечером стирают память?
