Читать Сахар - Алексей Колмогоров

Кто-то стоял у обочины. Молния расколола небо, и Карлос увидел, что это парень в черной рубахе, черных джинсах и красных резиновых сапогах, в каких обычно работают в поле; в руке парень держал мачете. Ничего не делал, просто стоял спиной к дороге, лицом к полю сахарного тростника, опустив руки по швам. Это было странно: никто просто так не стоит спиной к дороге, особенно за полночь в полях, когда до ближайшего жилья часа полтора пешком. По этому проселку не ездят машины (только – когда сафра[1]), так что попутку здесь не поймать. Как бы то ни было, если кто-то стоит на обочине, то всегда – лицом к дороге. Все это пронеслось в голове Карлоса, пока мир застыл в электрической вспышке – ведь мысль быстрее молнии. А в следующий миг, когда свет погас, Карлос резко затормозил, соскочил с велосипеда и затаился во мраке, сжимая руль вспотевшими ладонями. Он взмок и тяжело дышал. В его возрасте уже не так легко крутить педали, но дело было не в этом. Он испугался почти до обморока, хотя давно надеялся на что-то в этом роде. Мгновение назад незнакомец стоял впереди, шагах в двадцати, там, где дорога поворачивала, но теперь, во мраке он мог сделать что угодно: что-то еще более странное, чем просто стоять спиной к дороге, – или что-то страшное. Он мог бы даже подойти вплотную к Карлосу, оставаясь невидимым. Это особенно пугало. И дело даже не в том, что он держал мачете, а в том, что все это было нелепо, необъяснимо. Ослепленный молнией, Карлос ничего не видел, а слышал только собственное дыхание в душном безмолвии полей.

Молния снова высветила всё с предельной фотографической четкостью: далекие синие горы, поля ка́ньи[2] с островками пальм и красную дорогу. Незнакомец за это время переместился и оказался перед стеной тростника высотой в два его роста и держал мачете так, будто собирался рубить тростник. Ночью? В грозу? Карлос наблюдал за ним, стоя на дороге с велосипедом. На его счастье, занялась череда молний, будто в небе заплясала электрическая дуга, – и свет не гас несколько долгих секунд.

Карлос боялся, но это был отдельный от него страх, отстраненный, как во сне, когда знаешь, что все это неправда и на крайний случай есть возможность проснуться.