Погрузится в долгий беспробудный сон, по окончанию которого я окажусь вновь в Самаре гуляющей возле стелы посвященной Владимиру Высоцкому и разглядывая старенькие нуждающиеся в ремонте четырехэтажные жилые дома расположенные напротив сквера. Мы часто любили гулять с моей матерью в сквере Высоцкого, проводили часы сидя на скамейки и обсуждая то, что видели за день. В те времена, моя мама еще не пребывала в глубокой депрессии и еще могла вести образ жизни среднестатистического гражданина нашей великой страны, но позже в ней что-то надломилось. Она мне часто говорила, что в этом виноват мой отец бросивший нас и приехавший за многие километры от Самары. Кажется во Владимир. Или же я только это слышала из разговоров моей матери своим подругам по телефону, когда напившись «красных напитков» она становилась сама не своя и не следила за тем, что вылетает у неё изо рта. Матери не должны быть такими и пить красные напитки убивающие их. Но, я промолчала. Как обычно. Я промолчала и тогда, когда меня поставили перед фактом, что мы навсегда переезжаем из родной Самары в какую-то деревню, которая должна стать нам новым родным домом. Мне казалось что чем, дальше мы уезжали вдаль, тем все больше я теряя саму себя, ту девочку катающейся на самокате по Аксаковой улице, ту девочку чьи родные и близкие остались теперь далеко позади и врят ли моя мама планировала хоть когда-нибудь забрать всех родных с собой. Я потеряла нечто важно. Но пока не понимала толком что. Мне было безумно грустно, но как взрослый и вполне отдающий себе отчет человек (все таки девять лет, это тебе не пять и не шесть!) я сохраняла упорное молчание, как захваченные в плен агент КГБ, который ни в коем случае не должен сообщать международным врагам все тайны нашей страны.
Мой самый лучший друг Моти, а по совместительству самая лучшая и преданная игрушка в мире была тоже со мной, облегчая мою печаль по поводу сегодняшнего переезда в поселок Зимний, где судя по названию всегда стоит бесконечная зима. И наверняка празднуют они не один, а даже два Новых года, заменяя им Масленицу и майские праздники. Ведь какой смысл провожать весну, если весь поселок всегда находится под большой толщей снега? Моти был выдрой. И мальчиком. Все потому что если взглянуть в его черные, круглые глазки, то сразу поймешь что он представитель упертого и волевого характера, даже то как он отважно выпятил вперед свою пушистую грудку, напоминало в ней бойца, правда без доспехов и лат. Темная бурая пушистая шерстка и светло – серебристая мордочка с закрытым ртом и длинными белыми усами, а также плоская но довольно крупная голова, вот каким всегда я видела своего лучшего друга. Длинный хвост его был загнут кольцом, что меня тоже вполне устраивало, так как прямой хвост мешал бы мне брат Моти в свои руки, а так мы с ним сроднились и стали почти что единым целым, учитывая что Моти находится у меня в руках сутки напролет. Это была последняя из игрушек купленная моим отцом уехавшим во Владимир. Даже если он вернется когда-нибудь назад в Самару чтоб нас найти, то глубоко разочаруется, так как нас там больше не было, ищи свищи.
