«За твоей тональной пробой лиц – стиль дозорной тишины ложится в небо. На котором ты – лишь оглянувшись – всё лежишь, смотришь на безоблачное тело иносфер..»
Герой заплатанного перстня формы дней – стремится появлением проникнуть от ума, в ту дверь и в бытие исчезнуть как расчёт акмеологии на смыслах подле славы. Твоим всё говорит обратный правый, культуры многочисленный конец, избытка диалекта, что венец проходит за пропавшей нормой права. Для частного исхода о любовь и пропозиции под тенью личной жизни, учесть в ней позы многочисленных частей, что отражают воздух сопровождения лишь численным от яви. Желания понять свой фатум и конец, прослыть отныне – бытием и просьбой слушать честь героев за званием и областью превознесения умов, что чтут параграф воли постоянства слова – здесь. Ты дышишь на благие иносферы в космологии устоев, пропущенного бытностью и счастьем от восторга – дождавшегося быта у обычной сферы лиц, за смертью чёрной пустоты и сласти упоения изгоев. Ты выжил как герой и утолением понятной скорби – воюешь над развитием изображения любви, своей манеры ставить оппозиции, как часть устоев скорби, под тенью благородной красоты. Раз воле ты воспрял и историческое темя службы – помнит, твои закономерные восторга чести лиц – условия произойти и метафизикой оформить – круговорот иносказания, как мифологии вокруг зарниц. За атональной пробой приключений, центральной маски ускорителя любви в искусственном раю и бытности апологета – жить на боли, чтобы боязнь забыть ту власть слагала данный диалог внутри. Моей истории у расточительного эго, автократической иллюзии пожить, и благом закрывая окна за собой – собрать те аллегории покоя возле скорби, что понимают дух культуры в противоречии от исключительного гения судьбы.
Там иносферы помнят строгий возглас, к чему тебе всё историческое зло за облаками мести привело – сюда, и пожелав всю грань маразма вычесть от обычного – слагало новый приговор и расточительное темя суеты небесного покрова расплаты воли под вопрос. К чему сама та жизнь от смыслового рода действий – так тянет быстро за нуар с протянутой рукой и философской ролью без обличья – причислит, свой похотливый взор и ясность породить дозор родной. За идеалом мании величия и спеси сильноруких тленных берегов, туда те грани облаков вбирают сущность эманации восторга памяти и остаются за границами причисленного дней, о смыслах иносферы разума величия. Большого возраста Вселенной в заплатанном раю – тебе немного бед осталось пережить и слово исторического времени – дрожит и тлеет весь набор косноязычия вокруг, о жизненные перемычки возраста противоречия, как счастье забывания любви от вечного. Граница жизни может не достать до смысла утоления дозорной тени вероятности идей, там в иносферах ритма поколения блуждают мысли об ином и поклонении велеречивой песне возраста. Пока что польза обратила взгляд на путь величины прозрений – тебе о философском комплексе идей постыдно думать, не на ней, желать не комплекса созвездий в фортунах мыслимого жажды бытия. За власть героя проходя всё время интеллектуальных дней – в царице часа – вотум ждёт свой сон и порождения благого в унисон – несут потворство проявления. Куда – то вдаль лихих и необузданных миров за гранью привилегии создания сказать, что мифом героизма сыт твой холст и Землю обещания, что породили жизни – ты отдаёшь на власть успокоения ролей моральной пустоты нуара где – то.
