Сразу после обеда Александр Коньков принялся упаковывать свою дорожную сумку.
‒ Это хорошо, что ты уезжаешь именно сейчас, – наговаривала ему жена Светлана, стоявшая рядом. – Обстоятельства складываются таким образом, что я не смогу уделять тебе столько внимания, как прежде.
– Какие обстоятельства? – мимоходом поинтересовался Коньков.
Жена, не удостоив его ответом, ушла в другую комнату и тут же вернулась обратно, по ходу распаковывая какой-то плоский пакет.
‒ Вот. Повесь, пожалуйста, мой портрет на стену. Его мой знакомый художник нарисовал Сергей Писаренко. Знаешь такого?
«Что прямо сейчас!» – хотелось вспылить Конькову, но он сдержался.
Обречённо вздохнув, он отложил свои сборы, и принялся исполнять просьбу любимой жены. Вздыхал он не зря, потому как в делах такого рода никогда не был на высоте. Нет на высокий табурет он, конечно, взобрался, но вот с работой своей справился не ахти как. Два раза он, оступившись, чуть не свалился со своего рабочего постамента. Раз ударил себе молотком по пальцам. Ещё поцарапал обои на видном месте. Упустив молоток, сделал дырку в новом, недавно купленном, линолеуме. И всё равно, несмотря на свои действительно искренние старания, портрет он повесил довольно кособоко.
– Ну, что, каскадёр, – ехидно оценила жена его работу, – сделал смертельный трюк?
– Во! – Коньков поднял вверх большой палец правой руки.
Такое восклицание было для него привычным, но на этот раз оно прозвучало совсем не к месту. От резкого взмаха рукой он так сильно покачнулся, что табурет под его ногами ушёл в сторону. Коньков оказался на полу. Приняв сидячее положение, он не спешил встать на ноги, а постарался придать своей катастрофе комичности и, глупо улыбаясь, продолжал оттуда снизу преданно смотреть на жену.
Гораздо комичнее было совсем другое. Дело в том, что он на самом деле, хоть и не так давно, являлся каскадёром по своему профессиональному роду деятельности. И если на своей новой работе он сразу оказался в первых рядах, то в бытовых делах, напротив, давно и безнадёжно был полным отстающим. За что бы он ни брался, всё выходило не так, как надо. Любой инструмент валился из рук или травмировал его самого. То ли уродился он таким неумелым, то ли жена его Света обладала какой-то чересчур влиятельной аурой, которая выбивала его из колеи.
