Моросил омерзительный дождь. Порывы ветра со стороны моря были не менее отвратительными. На причале контейнерного терминала собралась толпа мужчин. Они стояли как можно глубже втянув шеи в задранные воротники потрепанных курток (стая голубей, не иначе). Все ждали аукциониста – представителя компании «ТрансЛогЭнтерпрайз». Главный по продаже балластных контейнеров непозволительно задерживался. Это ясно читалось по выражению лиц «охотников за сокровищами», как их любил называть аукционист. Времени мужчины терять не любили (особенно если приходилось простаивать без дела на осеннем ветру в порту).
– У меня сейчас уши отвалятся, – заныл Фред. – Если этот придурок сейчас не притащит сюда своей тощий зад, я просто не смогу услышать ставки.
– Заткнись, Фредди, все ты услышишь. Услышишь и перебьешь. Бабок совсем не осталось. Это наш последний шанс подзаработать в этом месяце. Так что слушай внимательно и не ной, – выдавил из себя Рыжий Майк. Фреду было неизвестно, когда Майк обзавелся этим прозвищем – на момент их первой встречи голова компаньона уже была абсолютно лысой.
Аукционист занял свое обычное место, раскрыл папку с бумагами, поежился.
– Уважаемые господа, мы начинаем тридцать девятый аукцион по продаже оставленных контейнеров. Сегодня мы намерены передать вам содержимое десяти из них. Это закрытый аукцион. Напоминаю, господа, что по правилам вы сможет вскрыть контейнер и ознакомиться с его содержимым только после приобретения, – аукционист обвел взглядом собравшихся. Толпа отреагировала с раздражением.
– Давай уже! Не тяни! И так уже околели.
– Знаем мы правила. Кот в мешке! – раздался смешок.
– Лот номер один, – аукционист махнул папкой в сторону красного контейнера, который практически весь был покрыт ржавчиной и подтеками. Портовая древность, которой вряд ли кто в здравом уме заинтересуется. – Прибыл из Аргентины. Хозяин в течение положенного срока не объявился. Начальная ставка – двести долларов.
– Двести десять!
– Двести двадцать!
– Триста!
– Триста! – повторил аукционист. – Кто больше?
Мужчины молчали. Мыски собственных изношенных ботинок вызывали в них больший интерес, чем торг за ржавую консервную банку.
– Будут еще ставки? – аукционист с сомнением осмотрел охотников за сокровищами.
– Пятьсот! – выпалил Фред и поймал взгляд Рыжего Майка. В нем читалось, что угодно, но только не одобрение.
