Читать Собиратели тишины - Дмитрий Филиппов

Февраль 2019

В дверь постучали, даже не постучали – поскреблись, тихо и невесомо.

– Войдите, – произнёс Родионов, не отрывая взгляда от монитора и продолжая что-то сосредоточенно выстукивать на клавиатуре; как будто этот звук убаюкивал и погружал в особый чиновничий транс.

Вошла старушка с румяным от мороза лицом, робкая по первым жестам, но со взглядом добрым и озорным. Сама невысокая, подтянутая, из тех педантичных бабушек, что аккуратны в каждой детали скромного гардероба.

– Здравствуйте! Можно к вам?..

– Присаживайтесь. – Родионов указал на стул для посетителей. Головы так и не повернул, продолжая печатать что-то важное, судьбоносное.

Кабинет чиновника – особое пространство, сакральное для обычного человека. Здесь не бывает зевак и посторонних, каждый пришёл по своему маленькому важному делу, а положение просящего рождает невысказанную вслух униженность и виноватость: заранее, впрок, просто так.

– Чем могу? – Родионов наконец обернулся к посетительнице.

– Я ищу своего отца.

– Простите?

– Я ищу своего отца, Дмитриева Николая Васильевича.

– Извините, но вы не совсем по адресу. Это сектор социальной поддержки, я – его начальник, Родионов Кирилл Сергеевич. А поиском пропавших людей у нас занимаются органы правопорядка.

– Нет, нет, всё правильно. Я сейчас объясню. Мой отец погиб на войне 27 января 1944 года…

– Представьтесь, пожалуйста.

– Что?..

– Как я могу к вам обращаться?

– А… Дмитриева Лилия Николаевна, блокадница. Я всё-таки по адресу? – старушка победно улыбнулась.

– Теперь по адресу, – Родионов улыбнулся в ответ. – Расскажите всё с самого начала.

– Понимаете, мой отец погиб при обороне Ленинграда в 44-м году. Мать умерла еще раньше, в блокаду. Сама я ребёнком попала в детдом. В сентябре 42-го года меня с группой детей эвакуировали в Томскую область. Долго мы туда добирались, целый месяц… Да, всякое было. Дадут в дороге кусок сушёной картошки, а жевать – невозможно. Так и сосёшь его, как леденец. Детей много было в поезде, какие маленькие, ни имён, ни фамилий своих не знают, им потом уже в Томске воспитатели имена придумывали. Бывало, ещё кашу пшённую давали, но это редко, и на всех не хватало, и мы играли в камень, ножницы, бумага, – кто победит, тому каша, а проигравший – сухарь сосёт…