Всякую революцию задумывают романтики,
осуществляют фанатики, а пользуются её плодами
отпетые негодяи.
Томас Карлейль
Всякий раз, когда я вспоминаю о том,
что Господь справедлив, я дрожу за свою страну.
Михаил Жванецкий
Народ, забывший своё прошлое,
утратил своё будущее.
Сэр Уинстон Черчилль
Глава 1
Октябрьский переворот
Если во имя идеала человеку приходится делать подлости,
то цена этому идеалу – дерьмо.
Аркадий и Борис Стругацкие
Узнав, что Германия, несмотря на войну, разрешила Ленину проехать через свою территорию, чтобы он мог вернуться в Россию, где вспыхнула революция, религиозный философ Дмитрий Мережковский обречённо заметил: «Ленин? Да это сам чёрт! Всему конец!» Ему вторил будущий премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль: «Германское военное командование реализовало гнусную идею. Оно переправило Ленина в опломбированном вагоне из Швейцарии в Россию, как чумную бациллу».
Многие российские военные повторяли тогда, что отречение императора Николая II и революция означают одно: «Нашему врагу, Германии, удалось одержать самую крупную победу». А в Берлине уверились в другом: Николая II свергли англичане с единственной целью – не дать России и Германии подписать мир.
Страны Антанты с тревогой наблюдали за революционными событиями в России. Главное, что волновало Америку, Англию и Францию: продолжит ли новая власть войну? Выход России из войны был бы тяжким ударом для союзников. Считалось, что это продлит кровопролитные бои ещё на два-три года.
Министр иностранных дел Павел Милюков от имени Временного правительства заявил о готовности вести войну до победного конца и напомнил, что Россия рассчитывает получить после победы черноморские проливы:
– Победа – это Константинополь, Константинополь – это победа!
Из всех западных руководителей более других симпатизировал русской революции президент Соединённых Штатов Вудро Вильсон, решительно поддержавший свержение монархии. Он называл царский режим в России «противоестественным».
В отличие от глав Франции и Англии американский президент доброжелательно наблюдал за переменами в России. У Вильсона не было предубеждений против русской революции, потому что Соединённые Штаты создались в результате своего рода революции. Более того, свержение царизма в феврале 1917 года имело немалое значение для вступления Америки в Первую мировую. Теперь президент Вильсон мог уверенно говорить, что война Антанты против Германской империи, Австро-Венгерской империи и Османской империи есть всемирное противостояние демократии деспотизму.
