«Все дороги ведут в Тарнхолм, правда, они забиты мертвецами»
Одинокий странник
Раньше я была великой черной жрицей, которую боялись гигантские хищные рептилии.
Теперь же я с трудом могу подчинить своей воле лягушку, чтобы оседлать ее брюхо и на мгновение выбраться из подземного склепа.
И что же я вижу?
Прошли тысячи лет, мой храм разграблен, дом затоплен, а дух – до сих пор не упокоен.
Смертные больше не молятся мне, мои алтари в лесу пусты, а мое имя – забыто.
И это очень злит. Очень.
Из-за этих ленивых рабов мой дух теперь не может вознестись в мир богов. Я застряла в этой илистой луже, где единственными моими подданными являются пауки и змеи, чтобы вечность гнить в земле, потому что, кажется, я умерла.
Но это не точно.
Почему-то я не могу покинуть склеп, словно привязано к своему гробу невидимой веревкой. Если бы я была по-настоящему мертва, то летала бы по всему миру, словно ветер, но я ограничена, скована, заточена.
И самое обидное – я не помню, как я умерла.
Это был самый обычный день: я легла спать и больше не проснулась. Точнее, проснулась только моя душа, а тело переместилось из пуховой кровати в свинцовый гроб, который навеки отделил мой дух от вечно молодого и прекрасного тела, которое невозможно было ни отравить, ни убить, ни заколдовать.
Я ведь самая грозная и могущественная черная жрица! И предусмотрела все, чтобы любой ценой оставаться вечно живой, пока не накоплю достаточно духовных сил, чтобы вернуться обратно в мир богов.
Но ничего, я со всем разберусь.
С течением времени я немного удлинила свою невидимую веревку и научилась сплетать ее с нитью жизнью других существ, чтобы вырваться из подземного заточения.
Проклятие!
Сколько лягушек и жаб я переморила, пока научилась грамотно вселяться в их скользкие и противные тельца, зато теперь я могу удаляться от своей гробницы на целых тринадцать локтей, хотя раньше висела мешком рядом со своим телом.
Более того, за годы плена я заметила, что на убывающую луну веревка, связывающая меня с гробом, становится тоньше и длинней, а в новолуние поводок ослабляется настолько, что я могу допрыгать до соседнего болота, где раньше стоял мой храм, чтобы запрыгнуть в расколотую ритуальную чашу для жертвоприношений и гневно квакать, проклиная всех вокруг.
Но если я задержусь хоть на миг и острый светлый серп новой луны застанет меня вдали от гробницы, то мой носитель мгновенно умрет – нить жизни порвется, и меня со страшной силой швырнет в мое илистое логово.
