Взгляд монстра
Посмотри в глаза чудовищ…
Николай Гумилев
Изнанку этой истории рассказал мой друг.
А лицевую ее криминальную сторону освещала пресса. Правда скуповато и глухо: стоявшие тогда на дворе советские времена позволяли корреспонденту явить лишь стандартный набор телеграфных штампов о нестандартных случаях.
Однако по тогдашним реалиям и такое было подобно чуду. Под чутким руководством КПСС ведь обыкновенно и вовсе замалчивалось любое, что хоть немного «не вписывалось», а тут…
И чудоподобия этого оказалось достаточно, чтобы на слуху сделалось имя человека, о коем здесь пойдет речь. Талантливый и самобытный художник, он мог бы обрести славу кистью, а вовсе не в результате роли в кровавой драме. Да только та и другая слава нередко прогуливаются рука об руку…
Художник этот был родственник моего друга. Из тех, с кем несомненно и родство душ, поскольку друг мой принимал все, случающееся с ним, близко к сердцу. И до сих пор перечитывает со слезами на глазах некоторые письма, с историей этой связанные.
И даже предпринимал он собственное расследование, не удовлетворившись итогом официального.
Была ли от сего польза? Трудно сказать. Мой друг обнаружил факты, которые ускользнули от внимания государственных органов. Или же на которые, может быть, сознательно закрыли глаза. По соображениям незамысловатым и… не делающим особой чести.
Но вывод оказался все тем же: история не из тех, которые позволяют надеяться объяснить в них всё. Однако родилась… версия.
Что представляет она собою? Друг сопоставил открытые им нюансы и факты общеизвестные, и у него сложилась гипотеза о случившемся, которая мне кажется более остроумной, нежели официальная. И близкая весьма к истине, вероятно (хоть вызовет и недоверие лиц, предпочитающих в интерпретациях не высовываться за рамки привычного).
Написанное ниже являет художественное переложение этой версии.
События принадлежат недавнему еще прошлому и действующим лицам я дал имена иные, чем есть в действительности. Как опустил и названия населенных пунктов. История ведь и так повлекла уже нежелательные переживания у людей и нет смысла кому-либо причинять и далее беспокойство.
Но суть свершившегося, мне думается, не должна быть замолчена. Хотя бы надежды ради предостеречь людей, чье непомерно доверчивое, или, наоборот,
