Сотни Крыльев, Сотни Тварей
Одинокая фигура торжественно шагала по темному коридору к воротам с красовавшимися на них рогами. Черная сутана развевалась от создаваемого движением потока воздуха, а красные горящие глаза просвечивали тьму и видели тощие, стонущие в муках силуэты. Это шел Танатос – некогда придворный волшебник Агийвии, страшный кошмар пегасов, наместник и смотритель храма Елисейского Леса; ныне же он предатель, дичь на охоте и дрожащий от страха слуга. Колдун не особо хотел возвращаться сюда. Он прекрасно помнил об ошибках, совершенных им шесть лет назад. Они давили на него тяжким грузом. Тем не менее, бледная лошадиная морда казалась каменной, и только легкое дерганье век показывало всю бурю эмоций, царящую внутри него.
Раздвоенные копыта будто нарочно замедляют шаг на пути к воротам тронного зала. Но при этом, держа гордую осанку, Танатос чуть ли не с тоской вспомнил чертоги Агийвского замка: главный коридор, искусные фрески и разветвленные пути. Он вспомнил горные вершины и дебри лесной чащи. Там слово колдуна было вторым после слова короля, а благодаря убийству Карла Белорожденного и вовсе стало первым. Там его боялись все крылатые скакуны, все рогачи были его куклами, а здесь он только слуга.
Впрочем, Танатос прекрасно понимал, что это его вина. За долгие столетия он зазнался без присмотра господина. Возомнил, что может крутить миром, и никто этого не заметит. А теперь у него много врагов, но они не так страшны, как тот, кто ждет его за воротами.
Вот чернокнижник подошел к ним и дрожащими то ли от робости, то ли от царящих здесь сырости и холода лапами с длинными черными когтями взял дверное кольцо и три раза постучал по бледному мрамору. Отойдя на небольшое расстояние, Танатос ждал. И вот ворота распахнулись с сильным скрежетом. Петли давно не смазывали, здесь все было в не самом лучшем состоянии.
–ВХОДИ! – прозвучал голос трубный, мощный и надрывистый.
Танатос зашел в зал. В мрачной темноте маг прекрасно видел высокий трон и сидящую на нем фигуру ростом не меньше двенадцати размахов, трех дубов или сотни лошадей1. Фигура нервно постукивала черными когтями по подлокотникам трона, а задние раздвоенные копыта нетерпеливо вспахивали несуществующую землю. Черный дым шел из ноздрей со стонущим звуком, словно из них вылетал не воздух, а души тех, кого эта фигура убила во времена древних войн между народами Зеленоземья. Массивные рога могли бы достать до потолка, если бы существо встало во весь свой циклопический рост. Горящие красные глаза, как у Танатоса, выражали дикое нетерпение, и колдун понял, что слишком долго молчит. Чернокнижник преклонился в смирении; если бы он кланялся Генриху Седогриву, тот ответил бы легким кивком, но фигура ответила грозным взывающим басом:
