Доброе утро. Добрый свет. Белым бело. Свет постепенно начинает съедать дом напротив моего. Начиная с верхних этажей, с семнадцатого вниз, строение покрывается белым днём. Лучи уже покрасили шестнадцатый, движутся ниже. Скоро не только звуки птиц, но и тёплый жжёный воздух разбудит многоквартирный улей. Обитатели верхнего этажа, точно напротив моего окна приготовились. Все их окна, кухня и комната, пятиугольная большая лоджия, покрыты изнутри серебром. Оно сейчас активно искрится и похоже, будто весь объём жилища за стёклами заполнен металлом. Фольга отражает свет с его энергией и, вероятно, от того людям внутри прохладно и экономно. Без кондиционера, которого я не наблюдаю у них на стене. Без открытых форточек. Их не затронет жара. Пекло самого знойного октября в моей жизни. Как это выглядит изнутри? Когда все площади твоих стёкол покрыты фольгой. Свет внутри холодный и белый? Всё в диско-блёстках или наоборот серо-бледное? Или света нет, темно? Как они видят мир снаружи? Для них он доверху заполнен металлом, или светом, или серостью? Можно ли что-то разглядеть сквозь сверхтонкий металлический лист на стекле. Надо мне испытать это ощущение. Жизнь в квартире с заклеенными фольгой окнами. Я тотчас придумал лёгкий тестовый вариант – носить очки из фольги. Посмотреть, как это, жить за стеной серебра. Отражать тепло мира назад в его непрошенное «доброе утро». Нужно всего-то пара конфет с двуслойными фантиками. Внутренний, внешний, один из фольги, и сделано, накладки на очки готовы. Вот только не родится ли от того катаракта? Дурацкая шутка. У меня столько проблем, а я шучу. Лучше бы нашёл осмысленную работу.
На самом деле, моя кухня смотрит на запад, и восходные лучи, вся эта тема защиты от лучей добра меня пока не касается. Для моего взора, соседнее здание, осыпанное фотонами звезды с именем С-е, просто горизонт. Вид из окна. Мы с людьми, смотрящими на восток живём в одинаковых зданиях. Мы вровень. Мы одногодки. Два семнадцатиэтажных близнеца. Только у одного бок уже горячий и светлый, люди тяжело дышат во сне, а у второго зритель сидит на тёмной холодной стороне. До обеда я смотрю как они плавятся, после обеда, когда моя западная сторона примет огнемёт светила, они будут смотреть на меня в лаве. Четыре тридцать. Пролетела маленькая птичка. Четыре тридцать две. Засвистел чайник. Четыре тридцать пять. Можно принимать кофеин. Такой же горячий, как обращённая ко мне стекло серебра у того собственника боящегося тепла. Он что-то знает. Про жестокость С-ца. Тепло доброго утра постепенно переходит в тепло доброго дня. А там уж и до доброго вечера и доброй ночи чаем подать. Так вся жизнь заполнится добром и светом, допить не успеешь. Променять свет и тепло на серебро… Вспоминается песня: «Что бывает, когда слишком много в крови серебра?» Четыре сорок девять. Есть ли ещё эти имбирные пряники? Есть ли ещё урюк? А, действительно, что бывает, когда слишком много в крови серебра?
