29 февраля
Допрос начался заново. Я в четвёртый раз услышал этот вопрос:
— Почему Вы не работаете уже четыре месяца и не состоите на учёте в службе занятости?
— Я же уже всё объяснил…
— А я никак не могу понять. Мне трудно найти логику в Вашем рассказе. Я хочу ещё раз послушать Вашу историю. После этого Вы отдохнёте до завтра, — он смотрел мне прямо в глаза, не моргая. Казалось, он способен вообще не шевелиться.
— Значит, сегодня я домой не вернусь?
— Когда Вы вернётесь домой теперь зависит от того, насколько ясно Вы излагаете мысли, — вздохнул офицер.
— В таком случае мне нужен адвокат, — я удобно облокотился на спинку стула, показывая, что мне совершенно некуда торопиться. — Быстренько вы меня не разделаете!
— Вам не нужен адвокат. Вы не арестованы. Мы с Вами просто разговариваем, — он не менял позу.
— То есть как не арестован? Впрочем, я был рад нашему знакомству, но мне, к сожалению, нужно идти…
— Вы не уйдёте. Дверь заперта на замок, а ключ у меня. В мои обязанности не входит открывать двери. Но со мной легко договориться. Я хочу ещё раз услышать Вашу историю.
…
— В этот момент я почему-то вспомнил отвратительный русский фильм «Голиаф», который никому не понравился, но все его почему-то смотрели.
— Ну и что ты ему ответил? — спросил Василий Петрович, сделав большой глоток безалкогольного глинтвейна и вдохнув дым ароматической лампы.
— Я понял, что с ним действительно придётся договариваться.
— Короче, ты струсил, – недовольно буркнул Николай.
— Николай Евгеньевич, а тебя там не было! Я бы посмотрел на тебя, как бы ты был там смелым, когда стоят двое с дубинами, один с автоматом и этот смотрит не мигая!
— Ладно, у меня много дел, мне нужно готовиться…
— Э, не-не-не, спокойно! — вмешался Василий Петрович. — Колян, помолчи, дай послушать! Если с тобой ни разу в жизни ничего интересного не было, не мешай другим рассказывать!
— Ладно, — я положил руки на стол. — Слушайте дальше.
***
— Хорошо, я расскажу свою историю ещё раз. Но раз мы просто разговариваем, у меня к Вам тоже есть просьба.
— Какая просьба? — металлическим голосом спросил Офицер.
— Я прошу Вас взять бумагу и ручку, чтобы записывать важные моменты. Чтобы вы ничего не забыли и мне не пришлось рассказывать в пятый, или в шестой раз.
