С крыши навеса капало, и шум этой неспешно стекавшей воды, звуки размеренных, ритмичных ударов о сухую, заждавшуюся дождя землю сегодня меня почему-то не раздражали, принося непонятное умиротворение. Сняв почти насквозь промокший плащ, встряхнул его, обдав себя приличной порцией влаги, и бросил на ветви незнакомого, растопырившегося колючками кустарника. Присев на корточки у потухшего кострища и потирая уставшую за день спину, начал разводить никак не желавший разгораться костёр, что неудивительно в этой промозглой сырости.
Какое-то время с упорством, достойным дикой степной лошадки, я дул на отсыревший мох, пытаясь удержать маленький, упрямый, постоянно гаснувший огонёк, и, наконец, выругавшись, применил магию. Хотя давал себе слово не использовать её без крайней необходимости. Тем более что день дежурства в лазарете, куда дядя Джед устроил меня помощником лекаря, отнял у четырнадцатилетнего подростка почти все силы.
– Господи, как же я устал… ― сегодня после вражеской атаки раненых было столько, что приходилось таскать их на спине, укладывая прямо на пол рядом с уже давно занятыми койками. Думал ― не разогнусь, ей богу… К полуночи после этой кутерьмы мной овладело только одно желание ― свернуться калачиком на полу рядом с каким-нибудь стонущим от боли беднягой и спать, спать, спать…
Но гордость и страх опозориться перед друзьями, дав им ещё один повод повеселиться за мой счёт, победили слабость. И вот я у нашей палатки греюсь возле пылающего, словно в преисподней, костра, тупо пялясь на чадящие ветки, слишком быстро пожираемые проголодавшимся пламенем.
Сим зашёл под навес так тихо, что, задумавшись, я вздрогнул от звука его весёлого голоса:
– Как дела, Тихоня? Смотрю, решил погреться или всё-таки поджариться до хрустящей корочки? Я такой голодный, что, если не найду еды, съем младшего «братишку» и даже с Даном не поделюсь… ― он засмеялся, растрепав мокрой рукой мои и без того вечно лохматые кудри.
Не было сил отвечать на его подколы, и, буркнув:
– Ешь, мне всё равно, ― зевнул, продолжив неравную борьбу с уже почти победившей дремотой.
– Оставь ребёнка в покое, балабол, принеси-ка лучше тот кувшинчик вина, что ты припрятал за этим ужасным кустарником. Я не только голоден, но и хочу напиться до пляшущих демонов в глазах ― давненько нас так не трепали проклятые дикари. За один день полегло почти сорок бойцов… Такое ощущение, что кто-то в лагере помогает темнокожим исчадиям ада ― найти бы эту сволочь, своими руками прикончу мерзавца…
