Ангелы греха
Прошлая ночь свела меня с ума, теперь в моем доме больше нет животных. Теперь я понимаю, что они первое это увидели. То единственное фото, где они изображены ещё котятами моя жена держит эти милые комочки радости, вызывает лишь сильнейшую боль, ненароком скупая слеза стекает с моей щеки. Как у меня ещё хватает совести смотреть на эту блаженную троицу. Они двойня, которая осталась напоминанием о чем-то светлым после ее кончины. В их глазах я видел то сияние жизни и невинности. Если бы я тогда отправил их, куда подальше все бы было иначе. Они бы прожили и их животные души, не были бы осквернены такой бездной и чернотой. Всем теми пороками, что есть у рода людского грешного и порочного. Сначала исчезла кошка. Я искал ее целую неделю, но так и не нашел. Вечера послевоенной пустоты, в которые пушистые ангелы хоть как-то помогали пережить, то теперь сделались ещё хуже. Кот словно тоже скорбил. Я видел, как он увядает. Всю самую скромную еду я приносил теперь только ему, но он не ел. Он вечно тёрся вокруг меня, даже когда я его гладил, то казалось, что он все равно оставался в объятиях печали. Стоило пройти двум неделям и его не стало.
Он словно растворился в объятиях улицы. Но когда я почувствовал в чужом огороде запах распада, то я все понял и к моей скорби увидел. После победы почти все жили в нищете и разрухе. Многие огрубели или в край оскотинились, но это пугало меня больше. Эти дьявольские детские глаза мерцают, словно огоньки из самого ада. Я злюсь и в тоже время содрогаюсь от них. Словно дети сатаны. В этих выродках не осталось ничего святого. Каждый раз, когда я видел, эту компанию в душе все задыхались, от тревоги и полыхало от ненависти, к этим отродьям даже в нацистах из концлагеря я не видел таких лиц и таких улыбок.
Сейчас эти глаза охватывают ужас. Светловолосая сучка сидит на диване в небольшом недоумении. Мой здоровый револьвер изрыгает пламя смерти. Ее лицо разлетается по комнате. Теперь это спокойная девочка, мирно лежащая на диване. В проёме застыла ещё одна. Моя рука хватает гриву, и она гремит о стену, прежде чем с всхлипом вытирая кровавые сопли забиться в углу. Ствол во рту заглушает крики, но ее глаза такие же злые. Она смеётся? Тварь хочет что-то сказать.
–Мы вырвали ему глаза! Это было чудесно!
