– Мира, пожалуйста, оставь меня ненадолго. Мне нужно побыть… в одиночестве. – шептала я, с трудом разлепляя сухие потрескавшиеся губы. – Я справлюсь, правда. Посижу пока здесь…
Старшая сестра Мира тревожно смотрела на меня своими теплыми шоколадными глазами, затем, погладив меня по волосам, тихо вздохнула и медленно пошла к аэролету.
Август подходил к концу, разнося уже холодеющими ветрами весть о скорой смене времени года, прощался пряными запахами трав с подножья северных гор, ласкал сладкой свежестью чистейшего соснового леса. Природа всегда успокаивала меня, восстанавливала, возвращала себе. Словно к целительному источнику, приходила я залечивать свои раны на эту тихую, защищенную от чужих взглядов, полных осуждения и жалости поляну, спрятавшуюся прямо у подножья горного хребта, на краю заповедника Северного Округа. Сюда же я вновь попросила привезти меня сестру Миру, теперь, когда уже и восстанавливать-то, если честно было нечего. Мой мир грез о любви и счастье был растоптан, раскрошен до основания, и даже не знаю, стоило ли пытаться вновь собрать себя по кусочкам. Слезы давно иссякли, глаза припухли, но долгожданное облегчение все не наступало. Я бы приняла все – и опустошение, и горечь, и обиду, только бы боль ушла. Но она не уходила. Острая, горькая, она грязным сапогом крушила все, что еще осталось у меня от самой себя – разлетающееся ошметками самоуважение и вера в людей.
– Пожалуйста, помоги. Убери боль. Я больше не хочу чувствовать. Ничего. Пожалуйста… – я не знала, кого прошу, впиваясь ногтями в грубую кору и падая на колени около ближайшего дерева. – Не могу больше… пожалуйста, не надо…
Я открыла глаза, потому что меня кто-то тряс за плечо и испуганно повторял: «Тирис! Что с тобой! Тирис, тебе плохо?»
Я что, заснула? На коленях? Около дерева?
– Мира? – я повернула осоловевшее лицо и посмотрела на испуганную сестру. Она что-то еще говорила, тянула меня за руку, а я… я была удивительно, потрясающе… пуста.
– Срочно домой, Тирис, и зачем я только тебя послушала. Срочно в медкапсулу! Тебе опять плохо! Мама с папой меня убьют. – Мира суетилась, запихивая меня в кабину и наскоро пристегивая.
– Все хорошо, Мира. Правда. Спасибо, что привезла меня подышать воздухом. – Я удивленно осматривалась, словно увидела мир в первый раз. И волнения сестры вдруг показались мне такими далекими. И все произошедшее словно было не со мной. Я улыбнулась: боли не было. Совсем. Все было спокойно. Внутри – невесомо. Я подняла глаза к небу. Какое чистое, хрустальное, вечное… неужели, под ним, таким потрясающим, мне могло быть так больно? Нет… мне, наверное, показалось… Сосновые иголочки словно светились в лучах уходящего светила. Какой дивный обман зрения. Я вдохнула прохладный, чистый воздух, омылась им изнутри, все хорошо… Как же давно мне не было так… спокойно. Наверное, природа на меня так действует. Точно. Словно произошла перезагрузка. Я улыбалась. Мой мир снова ощущался стабильным, вросшим корнями глубоко в почву. Я в жизни не была более уравновешена, чем сейчас… Там, очень глубоко внутри, что-то такое было, что воспринималось густой отвратительной кляксой, но она так далеко, глубоко запечатана, а здесь, под этим небом так чудесно, эфирно, так … ровно.
