Когда по всем телеканалам и радиостанциям мира практически одновременно объявили, что через семь часов планете придёт пиздец, на часок стало очень тихо. Везде. Этот час оказался рекордным за всю историю человечества по количеству выкуренных сигарет, принятых лекарств и наркотиков, выпитого алкоголя и самоубийств. А также авиакатастроф. Серый сам видел, как километрах в пяти от их городка, на окраине которого он жил, рухнул пассажирский самолёт.
Серёга как раз вышел на балкон выкурить уже третью за полчаса после Объявления сигарету. На соседнем балконе дымил Юрич, между затяжками делая большие глотки беленькой прямо из горла. Глядя на несущийся к земле лайнер, Серый гадал, что же там случилось. Технический сбой из-за грядущей катастрофы? Массовый психоз? Он представил себе вцепившихся в подлокотники пассажиров: кто-то плачет, кто-то молится, кто-то отправляет последние сообщения самым близким. Но все они уже приняли свою судьбу. У всех в глазах одинаковое смирение обречённых.
– Фигасе! – всё, что смог выдать на это Серый.
– То ли ещё будет! – сипло отозвался Юрич и с чувством бля́кнул, выбрасывая обжёгший пальцы окурок. Махом допил остатки водки, отправил вслед за бычком пустую бутылку.
Звон стекла, и тут же возмущённый голос Бабы Лены:
– Да шо ж вы творите, сволочи! А убирать хто будет?
– Пошла на хер! – перегнувшись через балкон проорал ей Юрич и прикурил новую сигарету. Получилось не сразу – руки со сбитой на костяшках кожей дрожали.
Подрался он что ли?
Снизу ответили неразборчивым бормотаньем.
– Ну а щас-то уж чо, – пожал плечами Юрич на молчаливый вопрос в глазах Серого. Сделал три глубоких затяжки и неожиданно выдохнул:
– Сука ты!
– А? – мозг Серого, перегруженный, пребывающий сейчас в тупом оцепенении, с трудом обрабатывал информацию. – Ты чего? – повернулся он к соседу по площадке.
– Того, блять, – во взгляде Юрича, на удивление трезвом, была беспросветная тоска. – Думаешь, я не знаю, что ты мою Светку шпилишь?
Серый не нашёлся, что ответить. Потому что это была неправда. Кто бы там не «шпилил» Светку на стороне, Серый с сожалением вынужден был признать, что это не он.
Между тем Юрич докурил, перелез через ограждение балкона, чуть постоял на выступе, крикнул: «Ну и дура, блять!», как-то совсем по-детски всхлипнул, разжал руки и, пролетев пять этажей, распластался на асфальте.
